«Кто знает, — произнес он уклончиво. — А теперь... кто хочет пойти со мной
навестить последнего Мантикраба? Да я пошутил, пошутил!» — поспешно добавил он,
глядя на их лица.
С тяжелым сердцем Гарри собирал свой чемодан вечером перед возвращением к
Десли. Он с ужасом думал о прощальном ужине, который в обычные времена был
праздником, когда провозглашали победителя соревнования между колледжами. После
возвращения из больничного крыла он старался не появляться в Большом зале, когда
там было многолюдно. Лучше было есть в одиночестве, избегая взглядов соучеников.
Когда Гарри, Рон и Эрмиона вошли в зал, они сразу увидели, что украшений
там нет. Обычно для Прощального ужина Большой зал был убран в цвета колледжа-
победителя. Этим вечером, однако, стена за столом преподавателей была завешена
черным. Гарри сразу же понял, что это — знак уважения к памяти Седрика.
Настоящий Дикий Глаз сидел теперь за столом преподавателей, при своей
деревянной ноге и волшебном глазе. Он был очень беспокоен и подпрыгивал каждый
раз, когда кто-нибудь с ним заговаривал. Гарри мог его понять: после
десятимесячного заключения в своём же собственном сундуке будешь пугаться любого
шороха. Кресло профессора Каркарова пустовало. Сидя рядом с другими учениками
Гриффиндора, Гарри задумался о том, где он теперь, и настиг ли его Волдеморт.
Мадам Максим по-прежнему была здесь. Она сидела рядом с Хагридом. Они о
чём-то тихо говорили. Дальше за столом, рядом с профессором МакГонагалл, сидел
Снэйп. Его взгляд на мгновение задержался на Гарри, когда тот посмотрел на него.
Гарри не видел выражения его глаз, но лицо у Снэйпа как обычно лучилось
отвращением и неприязнью. Гарри ещё долго продолжал смотреть на него после того,
как тот отвернулся.
Что же Снэйп сделал по приказу Дамблдора в ночь, когда Волдеморт вернулся?
И почему... почему Дамблдор был так убежден, что Снэйп на их стороне? Он был
нашим шпионом, так сказал Дамблдор в Думоотводе. Снэйп стал шпионить против
Волдеморта «с большим риском для себя». Не принялся ли он снова за эту работу?
Может быть, он связался с Пожирателями Смерти? Притворился, что никогда на самом
деле не переходил на сторону Дамблдора, что дожидался, как и Волдеморт, своего
часа?
Размышления Гарри были прерваны профессором Дамблдором, который поднялся со
своего места за столом преподавателей. Большой зал, и так не особенно шумный по
сравнению с обычными Прощальными вечерами, затих.
Профессор Дамблдор сказал, оглядывая всех в зале:
«Конец еще одного года», — он помолчал и взглянул на лица сидящих за столом
Хаффлпаффа, самые серьезные перед началом его речи, и теперь — самые грустные во
всем в зале.
«Сегодня я хотел бы сказать очень многое, — произнес Дамблдор, — но я
должен сначала отдать должное прекрасному человеку, который должен был быть
сегодня здесь, среди нас, — он указал на стол Хаффлпаффа, — разделяя наш
праздник с нами. Я попрошу вас всех встать и поднять ваши кубки в память о
Седрике Диггори».
Скамьи заскрипели, все, как один, встали и подняли свои кубки, и гулкое эхо
пронеслось по залу:
«За Седрика Диггори».
Гарри увидел в толпе Чоу. Она беззвучно плакала. Он опустил глаза, снова
занимая свое место за столом.
«Седрик был примером тех качеств, которые отличают Хаффлпафф, — продолжал
Дамблдор. — Он был хорошим и верным другом, настоящим тружеником, справедливым
человеком. Его смерть затронула всех нас, вне зависимости от того, были вы
знакомы с ним или нет. Я думаю, что поэтому вы имеете право узнать о том, как
это произошло».
Гарри поднял голову и взглянул на Дамблдора.
«Седрик Диггори был убит Лордом Волдемортом».
Шепот ужаса пронесся по Большому залу. Все смотрели на Дамблдора с ужасом и
недоверием. Он же был совершенно спокоен, глядя на них, пока шепот не затих.
«Министерство Магии, — продолжил Дамблдор, — было против того, чтобы я вам
это сказал. Вполне возможно, что некоторых родителей приведёт в ужас то, что я
пошел на это: либо потому, что они не поверят, что Лорд Волдеморт вернулся, либо
потому, что, по их мнению, я не должен был говорить вам об этом, поскольку вы
ещё очень молоды. Однако я убежден, что правда в большинстве случаев
предпочтительнее лжи, и любая попытка изобразить, что Седрик погиб в результате
несчастного случая или по собственной вине была бы оскорблением его памяти».
Теперь все присутствующие в зале смотрели на Дамблдора с выражением
изумления и испуга на лицах... Или — почти все? Гарри увидел, как за столом
Слитерина Драко Малфой шептался о чем-то с Краббом и Гойлом. Гарри почувствовал
горячий прилив гнева. Он заставил себя опять повернуться к Дамблдору.
«Ещё один человек должен быть упомянут в связи со смертью Седрика, —
продолжал Дамблдор. — Я имею в виду, конечно, Гарри Поттера».
Подобие ветра пронеслось по Большому залу, когда некоторые из
присутствовавших повернулись в сторону Гарри, затем опять — к Дамблдору.
«Гарри Поттеру удалось спастись от Лорда Волдеморта, — сказал Дамблдор. —
Он подверг свою жизнь риску, чтобы принести тело Седрика обратно в Хогвартс. Он
проявил отвагу, которую лишь немногие волшебники показали при встрече с Лордом
Волдемортом, и я уважаю его за это».
Дамблдор повернулся в сторону Гарри с серьезным выражением лица и еще раз
поднял свой кубок. Почти все в Большом Зале последовали примеру и тихо
произнесли имя Гарри так же, как до того — имя Седрика, и выпили за него. Но
между стоящими учениками Гарри мог видеть Малфоя, Крабба, Гойла и многих других
Слитеринцев, которые остались сидеть в знак протеста, не прикасаясь к своим
кубкам. Дамблдор, не обладавший волшебным глазом, этого не увидел.
Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжал:
«Целью Трёхмагового Турнира было углубить понимание и наладить связи между
волшебниками. В свете того, что случилось — я имею в виду возвращение Лорда
Волдеморта — это стало еще важнее, чем раньше».
Дамблдор окинул взглядом Мадам Максим с Хагридом, Флёр Делакур и ее
соучеников из Бобатона, Виктора Крума и учеников из Дурмштранга за столом
Слитерина. Крум, как заметил Гарри, глядел настороженно, почти испуганно, как
будто ожидал, что Дамблдор скажет что-то очень суровое.
«Каждый гость, присутствующий в этом зале, — сказал Дамблдор, и его взгляд
задержался на учениках Дурмштранга, — будет с радостью принят у нас в любой
момент, если только пожелает. Я повторяю для всех вас — теперь, когда Лорд
Волдеморт вернулся, наша сила — в единении, наша слабость — в разногласиях. У
Лорда Волдеморта очень сильный дар сеять раздоры и вражду. Мы можем
противостоять этому, только показав дружбу и доверие такой же силы. Различия в
обычаях и языках — ничто, если наши сердца открыты и цели одинаковы. Я убежден —
и никогда я так не надеялся, что ошибаюсь — что всем нам предстоят тёмные и
тяжелые времена. Некоторые из вас, присутствующие в этом зале, уже лично
Пирамида