«Это означает, — медленно произнес Дамблдор, глядя на Гарри, — что должно
было появиться нечто, похожее на Седрика».
Гарри снова кивнул.
«Диггори ожил?» — с нажимом спросил Сириус.
«Ни одно заклинание не может оживить мертвого, — мрачно ответил Дамблдор. —
Всё, что может появиться, это лишь нечто вроде эха. Тень живого Седрика
появилась из палочки... я прав, Гарри?»
«Он говорил со мной, — сказал Гарри. Он вдруг снова задрожал. — Это...
привидение Седрика... что бы это ни было... он говорил со мной».
«Эхо, — сказал Дамблдор, — которое приняло вид и характер Седрика. Я думаю,
появились и другие жертвы Волдеморта...»
«Какой-то старик, — сказал Гарри, все еще чувствуя комок в горле. — Берта
Джоркинс и...»
«Твои родители?» — закончил за него Дамблдор.
«Да», — прошептал Гарри.
Сириус так сжал плечо Гарри, что ему стало больно.
«Последние жертвы палочки, — кивнув, сказал Дамблдор. — В обратном порядке.
Их было бы больше, если бы палочки оставались соединенными. Очень хорошо, Гарри,
эти эхо, тени... что они сделали?»
Гарри описал, как фигуры, возникшие из палочки, патрулировали границы
золотого купола, как Волдеморт испугался их, как тень отца сказала Гарри, что
надо делать, и как Седрик выразил свое последнее желание.
Гарри был не в силах продолжать. Он посмотрел на Сириуса и увидел, что тот
закрыл лицо руками.
Вдруг Фокс слетел на пол. Он положил свою прекрасную голову на истерзанную
ногу Гарри и крупные, жемчужные слезы покатились из его глаз на рану, нанесённую
пауком. Боль исчезла. Рана зажила. Нога Гарри была в порядке.
«Я повторяю, — сказал Дамблдор, когда феникс взлетел и снова уселся на
насест напротив двери, — ты собрал все свое мужество, Гарри, ты сделал больше,
чем я мог от тебя ожидать. Ты храбро сражался, как те, кто погиб, пытаясь
противостоять Волдеморту, когда он был могущественным. На тебя свалилось тяжелое
бремя, но ты выдержал — ты сделал то, чего мы ожидали. Я провожу тебя до
больницы. Я не хочу, чтобы сегодня ты остался в спальне. Сонное зелье и немного
покоя... Сириус, ты хочешь побыть с ним?»
Сириус кивнул и встал. Он снова превратился в огромного чёрного пса и
вместе с Гарри и Дамблдором вышел из кабинета.
Когда Дамблдор открыл дверь в больничное крыло, Гарри увидел миссис Висли,
Билла, Рона и Эрмиону, обступивших встревоженную мадам Помфрей. Они наперебой
спрашивали, где Гарри и что случилось.
Не успели Гарри, Дамблдор и черный пёс войти, как все окружили их, а Миссис
Висли испустила сдавленный вопль.
«Гарри! Ох, Гарри!»
Она поспешила к нему, но Дамблдор ее опередил.
«Молли, — сказал он, поднимая руку, — пожалуйста, выслушай меня. Гарри
сегодня многое пережил. Он только что мне все рассказал. Сейчас ему нужны лишь
сон, тишина и покой. Если он захочет, чтобы вы все остались с ним, — добавил он,
глядя на Рона, Эрмиону и Билла, — можете остаться. Но я не хочу, чтобы вы
расспрашивали его обо всем, пока он не будет готов ответить. Не сегодня».
Миссис Висли кивнула. Она была очень бледна.
Повернувшись к Рону, Эрмионе и Биллу, она прошипела, словно ребята шумели:
«Вы слышали? Ему нужен покой!»
«Директор, — сказала мадам Помфрей, уставившись на Сириуса — большого
чёрного пса, — могу я спросить...»
«Этот пёс останется с Гарри на какое-то время, — спокойно сказал Дамблдор.
— Уверяю вас, он очень хорошо себя ведёт. Гарри, я подожду, пока ты ляжешь».
Гарри был страшно благодарен Дамблдору за то, что тот попросил остальных не
расспрашивать его. Не то чтоб Гарри не хотел, чтобы они были рядом, но при
мысли, что придется снова все объяснять, пережить всё ещё раз... нет, это было
выше его сил.
«Я загляну к тебе, как только увижусь с Фаджем, Гарри, — сказал Дамблдор. —
Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь до завтра, пока я не сообщу ученикам. Он
вышел».
Мадам Помфрей уложила Гарри в ближайшую кровать. Гарри увидел Хмури Дикого
Глаза, неподвижно лежавшего в другом конце комнаты. Его деревянная нога и
волшебный глаз были на тумбочке, рядом.
«Как он?» — спросил Гарри.
«Он поправится», — сказала мадам Помфрей, дала Гарри пижаму и поставила
ширму. Он переоделся и нырнул в кровать. Рон, Эрмиона, Билл, Миссис Висли и
чёрный пёс зашли и уселись вокруг него. Рон и Эрмиона выглядели одновременно
сгорающими от любопытства и испуганными.
«Я в порядке, — сказал им Гарри. — Просто устал».
Глаза миссис Висли наполнились слезами и она зачем-то стала поправлять его
одеяло.
Мадам Помфрей вернулась из своего кабинета с кубком и маленькой бутылочкой,
в которой было фиолетовое зелье.
«Тебе нужно будет всё это выпить, Гарри, — сказала она. — Это зелье для
снов без сновидений».
Гарри взял кубок и осушил его в несколько глотков. Он сразу же почувствовал
себя сонным. Все вокруг стало расплывчатым: лампы дружелюбно подмигивали сквозь
ширму, его тело словно проваливалось в пуховый матрас. Прежде чем он допил
зелье, не успев сказать ни слова, он погрузился в сон.
Гарри проснулся, но не до конца — сонный, он не хотел открывать глаза,
желая снова заснуть. Комната была слабо освещена, он был уверен, что сейчас
ночь, и чувствовал, что спал не очень долго.
Рядом он услышал шепот.
«Они его разбудят, если не замолчат!»
«О чём это они? Неужто ещё что-нибудь стряслось?»
Гарри приоткрыл глаза. Кто-то снял с него очки. Он видел, словно в тумане,
миссис Висли и Билла рядом. Миссис Висли стояла.
«Это голос Фаджа, — прошептала она. — А это Минерва МакГонагалл, да? Но о
чем они спорят?»
Теперь их услышал и Гарри: кто-то кричал и бежал по коридору к больничному
крылу.
«Ничего не поделаешь, Минерва...» — услышали они голос Фадж.
«Вы не должны были пускать его в замок! — закричала профессор МакГонагалл.
— Когда Дамблдор узнает...»
Гарри услышал, как распахнулась дверь. Никем не замеченный, Гарри сел и
надел очки. Все взгляды были прикованы к двери. Билл поднял ширмы.
Ворвался Фадж, профессор МакГонагалл и следом за ними — Снэйп.
Пирамида