глазами с сузившимися зрачками, обнажив клыки…
Он поднялся выше. Голова Рогохвостихи поднялась за ним, её шея вытянулась
во всю длину, покачиваясь, как змея перед факиром…
Гарри поднялся ещё на пару метров, и она издала раздосадованный рёв. Для
неё он был как назойливая муха, муха, которую она страстно желала поймать; её
хвост хлестнул вновь, но теперь он был слишком высоко, чтобы достать… Она
плюнула в воздух огнём, он уклонился… Её челюсти широко раскрылись…
«Давай, — шипел Гарри, вертясь над ней и изводя её, — давай, давай, достань
меня… встань и достань».
И тогда она встала на дыбы, расправляя наконец свои гигантские чёрные
кожистые крылья, широкие, как крылья небольшого самолёта — и Гарри спикировал.
Прежде, чем дракониха поняла, что произошло, и куда он исчез, он ринулся к земле
со всей скоростью, на какую был способен, к яйцам, не защищённым теперь её
когтистыми передними лапами — он снял руки с Всполоха — и схватил золотое яйцо…
А затем, с большой скоростью он рванулся прочь, взмыл над трибунами,
тяжёлое яйцо надёжно прижато невредимой рукой, и как будто в этот момент кто-то
включил громкость снова на полную мощь — первый раз он по-настоящему ощутил рёв
толпы, которая теперь кричала и аплодировала так громко, как ирландские
болельщики на Кубке Мира…
«Посмотрите-ка! — орал Коробейник. — Посмотрите же на это! Наш самый
молодой претендент быстрее всех добыл своё яйцо! Ну, это повысит ставки на
Мистера Поттера!»
Гарри увидел, как смотрители дракона выбегают вперёд, чтобы усмирить
Рогохвостиху, а у выхода на арену Профессор МакГонагалл, Профессор Хмури и
Хагрид спешат встретить его, маша ему руками; их улыбки были ясно видны даже с
такого расстояния. Он пролетел обратно над трибунами, пока шум толпы бил в его
барабанные перепонки, и плавно спустился на землю, и на сердце его было так
легко, как давно не бывало… Он справился со своим Первым Заданием, он выжил.
«Это было великолепно, Поттер! — воскликнула Профессор МакГонагалл, пока он
спрыгивал со Всполоха, что было с её стороны непомерной похвалой. Он заметил,
что рука её дрожала, указывая на его плечо. — Тебе необходимо посетить Мадам
Помфрей прежде, чем судьи объявят твои оценки… Сюда, ей пришлось уже подлечить
Диггори…»
«Ты сделал это! — сказал Хагрид хрипло. — Ты сделал это! И против
Рогохвоста, ёлы-палы, а знаешь, Чарли сказал, этот всех злее…»
«Спасибо, Хагрид», — перебил его Гарри громко, так, чтобы Хагрид не
заболтался и не упомянул, что показывал Гарри драконов раньше.
У Дикого Глаза тоже был очень довольный вид; его волшебный глаз плясал в
своей глазнице.
«Ловкость рук и никакого мошенничества, Поттер», — пророкотал он.
«А сейчас, Поттер, пожалуйста, в палатку первой помощи», — сказала
Профессор МакГонагалл.
Гарри вышел с арены, всё ещё задыхаясь, и увидел Мадам Помфрей, стоящую в
проёме второго шатра и озабоченно глядящую на него.
«Драконы! — сказала она с отвращением, затаскивая Гарри внутрь. Шатёр был
поделён на палаты; он видел тень Седрика через ткань, но было непохоже, чтобы
тот был серьёзно ранен; здесь он наконец присел. Мадам Помфрей осмотрела плечо
Гарри, непрерывно ворча себе под нос. — В прошлом году Дементоры, в этом
драконы, что они притащат в школу дальше? Тебе повезло… рана не очень глубокая…
хотя потребуется прочистить прежде, чем я её заживлю…»
Она очистила рану мазком какой-то фиолетовой жидкости, которая дымилась и
воняла, но затем ткнула его плечо своей палочкой, и он почувствовал, как оно
мгновенно заживает.
«Теперь просто посиди спокойно минутку — сиди! А потом можешь идти получать
свои оценки».
Она протиснулась наружу, и Гарри услышал, как она подошла к соседнему входу
и спросила: «Как ты сейчас себя чувствуешь, Диггори?»
Гарри не хотел сидеть спокойно: адреналин переполнял его. Он поднялся,
желая видеть, что происходит снаружи, но прежде чем он достиг выхода из шатра,
две фигуры прошмыгнули внутрь — Эрмиона, за которой тут же последовал Рон.
«Гарри, ты был великолепен! — пропищала Эрмиона. На её лице были следы от
ногтей там, где она схватилась за него в страхе. — Ты всех потряс! Правда!»
Но Гарри смотрел на Рона, который был очень бледен, и смотрел на Гарри, как
если бы тот был призраком.
«Гарри, — сказал он очень серьёзно, — кто бы ни был тот, кто положил твоё
имя в этот Кубок… я… я полагаю, он хотел тебя прикончить!»
Как будто и не было последних нескольких недель — Гарри как будто встретил
Рона первый раз, как раз после того, как из него сделали защитника.
«Ну дошло наконец, да? — сказал Гарри холодно. — Много времени у тебя на
это ушло».
Эрмиона стояла между ними, нервно переводя взгляд с одного на другого. Рон
неуверенно открыл рот. Гарри понял, что Рон собирается говорить извинения, и
неожиданно обнаружил, что не нуждается в них.
«Все нормально, — сказал он прежде, чем Рон нашёл слова. — Забудь об этом».
«Нет, — сказал Рон, — я не должен был…»
«Просто забудь», — повторил Гарри.
Рон нервно улыбнулся ему, и Гарри улыбнулся в ответ.
Эрмиона расплакалась.
«Нечего тут плакать!» — сказал ей Гарри, смущаясь.
«Вы оба такие глупые!» — крикнула она, топая ногами, слёзы текли у неё
ручьём. Затем, прежде чем кто-либо из них мог её остановить, она обняла их обоих
и ринулась прочь, все еще рыдая.
«Совсем рехнулась, — сказал Рон, качая головой. — Пойдём, Гарри, сейчас
будут объявлять твои оценки…»
Подобрав золотое яйцо и Всполох, чувствуя себя в настолько приподнятом
настроении, насколько час назад он вообще мог посчитать невозможным, Гарри
выбрался из шатра. Рон шёл рядом, быстро говоря:
«Ты был лучшим, знаешь, вне конкуренции. Седрик сделал этакую чудную штуку,
он Преобразовал камень… превратил его в собаку… пытался заставить дракона
погнаться не за собой, а за собакой. Ну, это было весьма крутое Преобразование,
и оно, типа как сработала, потому как он достал яйцо, но и обгорел неслабо —
дракон на полпути передумал и решил, что лучше доберётся до него, чем до
лабрадора; ему едва удалось уйти. А эта девица Флёр попробовала что-то типа чар,
думаю, она пыталась ввести его в транс — ну, это вроде как тоже сработало, он
весь стал такой сонный, но потом он всхрапнул, и от этого выплюнул громадную
струю пламени, и её юбка загорелась — она тушила её водой из своей палочки. А
Крум — не поверишь, этот даже не подумал летать! Хотя он, наверное, был лучшим
после тебя. Шарахнул его каким-то заклинанием прямо в глаз! Только вот, тот
задёргался вокруг в агонии и передавил половину настоящих яиц — за это с Крума
сняли очки, он не должен был причинять им никакого вреда».
Пирамида