мгновенье приобретало красный оттенок и испускало рой искр.
«А что будут делать те, которых не выберут в защитники, как ты думаешь? —
задумчиво сказал Рон, не спуская глаза с девочки-Вилы, которая в эту минуту
бросала в пламя своё имя. — Думаешь, они вернутся назад в школу или останутся до
конца Турнира?»
«Понятия не имею, — ответил Гарри, — пожалуй, останутся здесь… Мадам Максим
ведь будет одним из судей…»
Когда последний из Бобатонцев бросил в огонь своё имя, Мадам Максим вывела
их назад на улицу.
«А где, интересно, они ночуют?» — задумчиво сказал Рон, провожая их до
входной двери и выглядывая за ними на улицу.
Грохот за его спиной оповестил о прибытии Эрмионы и коробки со значками
З.А.Д.Э.
«Ну, наконец-то! Пошли скорей», — обрадовался Рон и запрыгал вниз по
каменным ступенькам, не спуская глаз с девочки-Вилы, которая, вместе с Мадам
Максим, уже была посреди луга.
Когда они добрались до хижины Хагрида на опушке Запретного Леса, им
открылся секрет местопребывания делегации Бобатона. Огромный светло-голубой
экипаж, в котором они прибыли в Хогвартс, стоял метрах в двухстах от двери
Хагрида и Бобатонская группа взбиралась сейчас внутрь по откидной лесенке.
Гигантские летающие лошади были выпряжены из упряжи и мирно паслись во временном
загоне, построенном рядом с экипажем.
Гарри постучал в дверь Хагрида. Изнутри раздался громогласный лай Клыка.
«Как раз вовремя, — сказал Хагрид, открывая дверь. — Я думал, что вы,
ребята, совсем забыли где я живу!»
«Мы были ужасно заняты, Хаг…» — начала Эрмиона, но вдруг остановилась,
безмолвно, уставившись на Хагрида.
Хагрид был наряжен в свой лучший (и абсолютно безобразный) коричневый с
ворсом костюм. На шею он повязал галстук в ярко-оранжевую и ярко-жёлтую
клеточку. Но это ещё не было самым ужасным. Судя по всем признакам, он пытался
прилизать свою буйную шевелюру, не пожалев на это полные пригоршни машинного
масла. Результатом его стараний явилась прилизанная и разделённая на пробор
грива, — похоже, он пытался завязать её в хвостик, как у Билла, но не справился
со своим невероятно огромным количеством волос. Эта причёска, на самом деле,
совершенно ему не шла. Эрмиона несколько мгновений дико таращила на него глаза,
но, овладев собой и решив проигнорировать его внешний вид, вежливо
поинтересовалась: «А-а-а где Мантикрабы?»
«Да у тыквиной грядки, — радостно сообщил ей Хагрид, — они такие огромные
сейчас стали, почти метр ростом. Только вот что, они жрут друг друга».
«Да что, ты говоришь!» — воскликнула Эрмиона, бросив на Рона устрашающий
взгляд. Рон, который до этого безмолвно глядел на своеобразную причёску Хагрида,
открыл рот, чтобы что-то ему сказать, но под взглядом Эрмионы тут же его закрыл.
«Ага, — печально продолжал Хагрид, — но ничего, я их поселил в разных
контейнерах. У меня ещё штук двадцать осталось».
«Какое счастье!» — воскликнул Рон, но Хагрид не заметил иронии.
Хижина Хагрида состояла из одной-единственной комнаты, в углу которой
помещалась огромнейшая кровать, покрытая лоскутным одеялом. Перед камином стоял
громадный стол и стулья. С потолка над столом свешивались связки вяленой ветчины
и дичи. Они уселись за стол, а Хагрид принялся заваривать чай. Разговор сразу же
перешёл на Трёхмаговый Турнир. Хагрид пребывал в таком же восторге, как и они.
«Вы погодите, — ухмыльнулся он, — вы только погодите! Вы такое увидите,
какого никогда еще не видели. Первое задание… ой, я ни могу вам это сказать…»
«Ну скажи нам, ну пожалуйста, Хагрид!» — хором умоляли его Гарри, Рон и
Эрмиона, но от только покачал головой и улыбнулся.
«Я не хочу вам испортить удовольствие, — сказал он, — но все будет
потрясающе! Я вам точно говорю! Они, защитники эти, тяжело им, беднягам,
придётся. Ни думал ни гадал, что доживу до Трёхмагового Турнира!»
Они засиделись у Хагрида так долго, что остались на обед, но почти ничего
не съели. Хагрид угостил их блюдом домашнего приготовления, которое он преподнёс
им, как мясное жаркое, но, когда Эрмиона извлекла из своей тарелки огромный
коготь, у неё, Гарри и Рона испортился аппетит. Но они всё же хорошо провели
время, стараясь выудить из Хагрида, в чём именно будут заключаться задания
Турнира, пытаясь отгадать, кого выберут в защитники и, размышляя о том, удалось
ли уже Фреду и Джорджу избавиться от своих бород.
После полудня пошёл мелкий, моросящий дождь. Сидеть у огня, прислушиваясь к
каплям дождя, легонько барабанящим по окнам, было очень уютно. Хагрид штопал
носки и спорил с Эрмионой о судьбе домашних эльфов — он наотрез отказался
вступить в З.А.Д.Э.
«Это было бы нехорошо по отношению к ним, — хмуро сказал он, вдевая толстую
жёлтую нитку в массивную костяную иглу. — Это натура у них такая, смотреть за
людьми, они это любят. Они будут несчастны, если ты у них отнимешь их работу,
оскорбишь их, если попытаешься платить им».
«Но когда Гарри освободил Добби, Добби был до смерти счастлив, — сказала
Эрмиона, — и, мы слышали, что теперь он требует оплату за свою работу!»
«Ну да, ну да, в семье не без урода! Я не говорю, что нет таких эльфов,
которые б не хотели быть свободными, но ты не сможешь убедить большинство, да ни
за что, Эрмиона!»
Эрмиона с недовольным видом запихала свою жестянку в карман мантии.
В половине пятого начало темнеть. Гарри, Рон и Эрмиона решили, что настал
час направиться назад в замок на пир, посвящённый Хэллоуину и, самое главное, на
объявление защитника Хогвартса.
«Я тоже пойду, — сказал Хагрид, отложив свою штопку, — только дайте мне
минутку».
Хагрид поднялся, направился к комоду, стоящему у его кровати и начал рыться
в ящиках. Гарри, Рон и Эрмиона не обращали на него никакого внимания, пока им в
нос не ударил совершенно омерзительный запах. Закашлявшись, Рон выдавил из себя:
«Хагрид, что это?»
«А? — переспросил Хагрид, — повернувшись к ним лицом. В руках у него была
огромная бутыль. — Вам не нравится?»
«Это — лосьон для бритья?» — прерывающимся голосом осведомилась Эрмиона.
«Нет, это… eau-de-Cologne, — пробормотал Хагрид и покраснел. — Может очень
много налил? — хриплым голосом засомневался он. — Сейчас сотру. Погодите
маленько».
Тяжело ступая, он вышел из хижины и стал оттираться водой из бочки.
«Одеколон? — повторила изумлённая Эрмиона. — Хагрид?»
«А причёска? А костюм?» — прошептал Гарри.
«Смотрите-ка!» — вдруг сказал Рон, указывая на окно.
Хагрид уже не мылся. Он стоял, повернув голову так, что им было видно его
лицо. И это лицо полыхало огнём. На цыпочках, чтобы не быть замеченными
Хагридом, Гарри, Рон и Эрмиона подобрались к окну и осторожно выглянули наружу.
Пирамида