есть дела поважнее, чем нежели, значит, охота... Хотя, - добавила она
быстро, видя, что барон хмурится, - с величайшим желанием я с вашей милостью
на черного бы зверя пошла...
Изрытое оспинами лицо барона тут же пошло красными пятнами.
- Ну, если не на охоту, то хоть бы к себе приглашаю. Я бы так сказал -
в резиденцию. Покажу свои коллекции лосиных и оленьих рогов, трубки и сабли.
Мильва уставилась в скатерть.
Барон схватил поднос с дроздами-рябинниками, подал ей, потом наполнил
кубок вином и сказал:
- Прошу прощения, я не придворный. Веселить не обучен. Да и с
придворной болтовней у меня не шибко...
- Я, - откашлялась Мильва, - в лесу воспитывалась. Умею ценить тишину.
Фрингилья отыскала под столом руку Геральта и крепко пожала. Геральт
глянул ей в глаза. И не мог угадать, что в них таится.
- Я тебе доверяю, - сказал он. - Верю в искренность твоих намерений.
- Не лжешь?
- Клянусь цаплей.
Городской стражник, видимо, по случаю Йуле, здорово набрался, поскольку
перемещался неуверенно, задевал алебардой вывески и громко, но бестолково
вещал, что уже десятый час, хотя в действительности было далеко за полночь.
- Поезжай в Боклер один, - неожиданно сказал Рейнарт де Буа-Фресне, как
только они вышли из кабака. - Я останусь в городе. До утра. Пока, ведьмак.
Геральт знал, что у рыцаря в городе есть дружески к нему расположенная
дама, муж которой много разъезжал по делам. Они не разговаривали об этом
никогда, поскольку о таких вещах настоящие мужчины не болтают.
- Пока, Рейнарт. Позаботься о скоффине. Чтобы не протух.
- На улице мороз.
Действительно, стоял мороз. Улочки были мрачны и пустынны. Лунный свет
лился на крыши, бриллиантово блестел на свисающих с застрех ледяных
сосульках, но не проникал в глубину переулков. Подковы Плотвы цокали по
брусчатке.
"Плотва, - подумал ведьмак, - направляется к дворцу Боклер. Хорошая
гнедушка! Ценный подарок от Анны Генриетты и Лютика".
Он подогнал лошадь.
Он торопился.
После торжества все встретились за завтраком, к которому привыкли
спускаться в дворцовую кухню. Там, неизвестно почему, их всегда принимали с
удовольствием. Обязательно находилось что-нибудь тепленькое, прямо из
горшка, со сковороды или с вертела, всегда отыскивался хлеб, сало, корейка и
соленые рыжики. Никогда не было нехватки в кувшине-двух какого-нибудь белого
или красного продукта знаменитых местных виноградников.
Они всегда ходили туда. Две проведенные в Боклере недели. Регис,
Геральт, Кагыр, Ангулема и Мильва. Только Лютик завтракал в другом месте.
- Ему, - комментировала Ангулема, намазывая хлеб маслом, - сало с
ощурками(20) приносят прямо в лежанку! И низко кланяются!
Геральт был склонен верить, что так оно и есть. И именно сегодня решил
удостовериться лично.
Лютика он нашел в рыцарской зале. На голове у поэта красовался
карминовый берет, огромный как буханка пеклеванного хлеба, сам "виконт" был
облачен в выдержанный в соответствующих тонах богато расшитый золотой нитью
дублет. Бард сидел на карле с лютней на колене и небрежными кивками
реагировал на комплименты окружающих дам.
Анны Генриетты, к счастью, на горизонте не наблюдалось. Геральт не
колеблясь нарушил протокол и смело приступил к акции. Лютик заметил его тут
же.
- Соблаговолите оставить нас одних, ваши милости. - Он напыжился и
истинно по-королевски махнул рукой. - Слуги пусть также удалятся.
Окружающие зааплодировали, и не успело еще эхо аплодисментов
заглохнуть, как они оказались в рыцарской зале наедине с латами, картинами,
паноплиями(21) и сильным запахом пудры, оставшимся после дам.
- Шикарная забава, - оценил без излишнего ехидства Геральт, - так вот
запросто выгнать их, а? Надо думать, приятно отдавать приказы монаршьим
мановением бровей, одним хлопком, единым властным жестом? Глядеть, как
пятятся словно раки, сгибаясь перед тобой в поклонах? Шикарная забава? А?
Милостивый государь фаворит?
- Тебя интересует что-то конкретное? - поморщившись, кисло спросил
Лютик. - Или просто потрепаться приспичило?
- Меня сильно интересует нечто вполне конкретное. Настолько сильно, что
сильнее не бывает.
- Так говори. Я слушаю.
- Нам нужны верховые лошади. Три. Мне, Кагыру и Ангулеме. И две
запасные. Итого три хорошие верховые плюс две под багаж. Под багаж в крайнем
случае сгодятся мулы, груженные провиантом и фуражом. Настолько, думаю, твоя
княгиня тебя оценивает? Э? Это ты у нее отработал, надеюсь?
- Никаких проблем. - Лютик, не глядя на Геральта, принялся настраивать
лютню. - Меня только удивляет твоя поспешность. Я бы сказал, она удивляет
меня столь же сильно, сколь и твой глуповатый и неуместный сарказм.
- Тебя удивляет поспешность?
- Именно. Октябрь кончается, погода заметно портится. В любой день на
перевалах может выпасть снег.
- А тебя, значит, удивляет поспешность, - покачал головой ведьмак. -
Кстати, хорошо, что напомнил. Обеспечь нас еще теплой одеждой. Шубами.
- Я думал, - медленно проговорил Лютик, - что мы переждем здесь зиму.
Что останемся здесь...
- Если хочешь, - не задумываясь, бросил Геральт, - останься.
- Хочу. - Лютик неожиданно встал, отложил лютню. - И остаюсь.
Ведьмак громко втянул воздух. Помолчал. Он смотрел на гобелен, на
котором была изображена битва титана с драконом. Титан, твердо стоя на двух
левых ногах, пытался выломать у дракона челюсть, а дракон, насколько можно
было понять, особой радости от этого не испытывал.
- Я остаюсь, - повторил Лютик. - Я люблю Анарьетту. И она любит меня.
Геральт хранил молчание.
- Вы получите еще одну лошадь, - молвил поэт. - Для тебя я прикажу
подобрать породистую кобылку - по имени Плотва, разумеется. Вы будете
накормлены, обуты и тепло одеты. Но я от души советую подождать до весны.
Анарьетта...
- Правильно ли я расслышал? - Ведьмак наконец прокашлялся. - Уж не
Скачать книгу [0.41 МБ]
Пирамида