сном он разделывался в мечтах с теми, кто особенно ему насолил. Но это было
ошибкой. Во-первых, распаляя себя такими фантазиями, он перевозбуждался,
хватался за снотворные средства, что врачи ему запрещали из-за увеличенной
печени, и не видел иного способа покончить с этой мечтой, кроме как
покончить с ее объектом. Это, уверял он меня, плевое дело, если на чеке
стоит шестизначная цифра. И сохрани бог обращаться к услугам какой-нибудь
"Murder Incorporated". Это бредни, сочиняемые для кинофильмов. Он нанял
эксперта, а тот устроил все как по писаному. Как? По-своему в каждом случае.
Убить -- не проблема. Раз -- и нет человека, и ничего ему больше не
сделаешь. Физические мучения тоже не казались Грамеру подходящим решением.
Завистников, недругов и зловредных конкурентов надлежит разорять, выражая им
искреннее сочувствие,-- и только. Своего рода стратегическая облава.
Необычайно эффектно и эффективно. Питая склонность к интеллектуальным
занятиям (которую ему приходилось скрывать от собратьев-миллионеров), он
читал книги -- даже де Сада. Вот кто был несчастным ослом! Мечтал о
насаживании на кол, о сдирании кожи, об эвентрации, то бишь о вспарывании
животов, а сам сидел в кутузке и ничего, кроме мух, не имел в своем
распоряжении. Бедному хорошо! Все его манит и все ему нравится. Мало-мальски
красивая женщина ему недоступна. Поэтому, ясное дело, так процветает
промысел порно. Надувные любовницы с губками бантиком, иллюстрированные
описания оргий, копулярки, мази и пасты -- это все суррогаты и
надувательство. Ничто так не утомляет, как оргия, даже устроенная наилучшим
образом. Не о чем говорить и мечтать не о чем. Ах, иметь бы настоящую,
несбыточную мечту! Выслушивая эти признания, я, должно быть, не мог скрыть
своего изумления; но Аделаида лишь покачал головой и сказал, что по
неведению подрубил сук, на котором сидел, осуществив мечту отыграться на
своих недругах. Мечтать стало не о чем, и он впал в хроническую бессонницу.
Тогда он нанял специалиста по выдумыванию новых заветных желаний. Кажется,
какого-то литератора или поэта. Действительно, тот предложил ему парочку
недурных тем, но серьезная мечта требует осуществления, а затем умирает, так
что нужны были мечты почти несбыточные. Но выдумать что-нибудь в этом роде,
перебил я его, наверно, не так уж трудно. Переместить континент. Распилить
Луну на четыре равные четвертушки. Съесть ногу президента Штатов в том
соусе, в котором подают утку в китайских ресторанах (я разошелся, зная, что
говорю с сумасшедшим). Иметь интимные отношения со светлячком в те минуты,
когда он светит ярче всего. Ходить по воде и вообще творить чудеса. Стать
святым. Махнуться местами с Господом Богом. Подкупить террористов, чтобы те
оставили в покое разных там министров, послов и прочих капиталистов и
взялись за тех, кому действительно следовало бы наломать шею, а то и
свернуть голову.
Аделаида смотрел на меня с симпатией, почти с восхищением.
-- Жаль,-- сказал он,-- что мы не встретились раньше, Джонатан. В твоих
словах что-то есть, хотя и не совсем то, что надо. Все эти континенты, луны
и чудеса не трогают меня за живое, а настоящий мечтатель мечтает всеми
фибрами души, иначе нельзя. Светлячок тоже не возбуждает. По крайней мере,
меня. Хорошая мечта не переходит ни в бессильную злость, ни в преувеличенное
любострастие, но словно бы переливается и мерцает, понимаешь? Ну, вот она
есть, а вот ее как бы и нету, и тогда-то мне хорошо засыпается. Днем, наяву,
у меня никогда не хватало на это времени. Этот мой горе-писатель утверждал,
что количество заветных желаний обратно пропорционально количеству имеющихся
у человека платежных средств. Тот, у кого есть все, не в состоянии уже
мечтать ни о чем. Поменяться местами с Господом Богом? Боже упаси! Но тебя я
все-таки нанял бы.
На огромном листе приземистого гладкого кактуса покоилась большая
улитка. Выглядела она довольно противно, и, должно быть, как раз поэтому
Аделаида сделал знак санитару.
-- Съешь это,-- сказал он, указывая пальцем на кактус. И достал из
кармана пижамы чековую книжку и авторучку.
-- За сколько он это сделает? -- полюбопытствовал я. Санитар молча
протянул руку к улитке, но я остановил его.-- Ты получишь на тысячу долларов
больше, если НЕ съешь этого,-- заявил я, доставая из кармана блокнот. Он был
оправлен в точно такой же зеленый пластик, что и чековая книжка Аделаиды.
Санитар застыл на месте. По лицу миллионера я видел, что он колеблется,
а это сулило мне мало хорошего,-- дело и вправду могло кончиться аукционом.
Тариф, установленный Аделаидой на улиток, наверняка превышал мои финансовые
возможности. Оставалось лишь запутать игру козырем.
-- За сколько ВЫ это съели бы, Аделаида? -- спросил я и открыл блокнот,
словно намереваясь выписать чек. Это его восхитило. Санитар с улиткой для
него перестали существовать.
-- Я дам тебе чек in blanco* [незаполненный (лат.)], если ты проглотишь
ее не пережевывая и расскажешь, как она шевелится у тебя в животе,--
произнес он чуть охрипшим от возбуждения голосом.
-- К сожалению, я уже завтракал, а есть между завтраком и обедом не в
моих правилах,-- улыбнулся я.-- И кроме того, Аделаида, твои счета,
наверное, заблокированы. Провозглашение невменяемым, назначение опекуна и
так далее, не правда ли?
-- Нет, нет, ты ошибаешься! Манхэттенский банк примет любой мой чек.
-- Возможно, но у меня что-то нет аппетита. Вернемся лучше к мечтам.
Беседа так меня захватила, что я совершенно забыл о своей левой
стороне, пока она сама о себе не напомнила. Когда мы уже отошли от опасной
улитки, я вдруг подставил миллионеру ногу и дал такого тычка в спину, что он
растянулся на траве. Я рассказываю от первого лица, хотя набедокурили мои
левые конечности. Надо было срочно спасать лицо.
-- Извини,-- сказал я, стараясь попасть в тон приятельской
откровенности,-- но ЭТО было моей мечтой.
Я помог ему встать. Он был не столько обижен, сколько ошарашен. Как
видно, так с ним никто себя не вел, ни здесь, ни за стенами санатория.
-- Ну, ты парень с фантазией,-- выговорил он, стряхивая с себя землю.--
Только больше не делай этого, а то у меня позвоночный хрящ выскочит; к тому
же и я ведь могу начать мечтать о тебе,-- тут он нехорошо засмеялся.
-- А что с тобой, собственно?
-- Ничего.
-- Это ясно, но здесь ты зачем?
-- Чтобы немного отдохнуть.
В глубине тенистой аллеи я заметил доктора Хоуса; увидев меня, он
поднял руку и движением головы показал, чтобы я шел за ним к павильону.
-- Ну, Аделаида, мне пора,-- сказал я, похлопывая его по спине.--
Помечтаем как-нибудь в другой раз.
Из открытых дверей веяло приятной прохладой. Бесшумная климатизация,
светло-зеленые стены, тихо, как в пирамиде,-- звуки шагов приглушал палас,
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида