антивероятностной мортирке, прицелился и привел в действие
депоссибилизатор. Ложе ствола дрогнуло у него в руке, раскаленное оружие
окуталось дымкой, вокруг дракона, как предвестник непогоды вокруг луны,
появилось гало. Однако дракон не сгинул! Еще раз сделал Клапауциус дракона
вполне невероятным; интенсивность импоссибилитационности стала столь
высокой, что пролетавшая бабочка принялась передавать азбукой Морзе вторую
"Книгу джунглей", а среди скальных завалов замелькали тени колдуний, ведьм
и кикимор, отчетливый же топот копыт возвестил, что где-то позади дракона
гарцуют кентавры, извлеченные из небытия чудовищной интенсивностью
мортирки. Однако дракон, словно ничего не произошло, грузно присел, зевнул
и принялся с наслаждением чесать задними лапами обвисшую кожу на горле.
Раскаленное оружие обжигало Клапауциусу пальцы, он отчаянно нажимал курок,
ибо ничего подобного до сих пор ему переживать не доводилось; ближние
камни, из тех, что помельче, медленно поднимались в воздух, а пыль,
которую чешущийся дракон выбрасывал из-под седалища, вместо того чтобы
беспорядочно осесть, сложилась в воздухе, образовав вполне разборчивую
надпись: "СЛУГА ГОСПОДИНА ДОКТОРА". Стемнело - день превращался в ночь,
компания известняковых утесов отправилась на прогулку, мирно беседуя о
всякой всячине, словом, творились уже подлинные чудеса, однако ужасное
чудовище, расположившееся на отдых в тридцати шагах от Клапауциуса, и не
думало исчезать. Истребитель драконов отшвырнул мортирку, полез за пазуху,
добыл противомонстровую гранату, и, вверив свою душу матрице общеспинорных
преобразований, метнул гранату в дракона. Раздался грохот, вместе с
обломками скал в воздух взлетел хвост, а дракон совсем человеческим
голосом завопил: "Караул!" - и помчался галопом вперед, прямо на
Клапауциуса. Тот, видя столь близкую смерть, выпрыгнул из укрытия,
судорожно сжимая дротик из антиматерии. Он взмахнул им, но тут снова
раздался крик:
- Перестань! Перестань же! Не убивай меня!
"Что это, дракон заговорил?! - мелькнула у Клапауциуса мысль. - Нет,
должно быть, я ошалел..."
Однако задал вопрос:
- Кто говорит? Дракон?
- Какой дракон! Это я!!
Из рассеивающегося облака пыли вынырнул Трурль; он коснулся шеи
дракона, повернул там что-то, гигант медленно опустился на колени и замер
с протяжным скрежетом.
- Что это за маскарад? Что это значит? Откуда взялся этот дракон? Что
ты в нем делал? - Клапауциус забросал друга вопросами.
Трурль, отряхивая покрытую пылью одежду, отбивался от него:
- Откуда, что, где, как... Дай же мне сказать! Я уничтожил дракона, а
царь не пожелал со мной расплатиться...
- Почему?
- Наверно, от скаредности, не знаю. Сваливал все на бюрократию,
говорил, что должен быть составлен протокол приемочной комиссии,
произведен обмер, вскрытие, что должна собраться тронная производственная
комиссия, и то, и се, а верховный страж сокровищ уверял, что не имеет
понятия, по какой статье платить, поскольку платеж этот нельзя провести ни
по фонду заработной платы, ни по безличному фонду, одним словом, хоть я
просил, настаивал, ходил в кассу, к царю, на совещания, никто не хотел со
мной даже разговаривать; а когда они потребовали от меня автобиографию с
двумя фотокарточками, мне пришлось убираться, но, к сожалению, дракон
пребывал уже в необратимом состоянии. Вот я и содрал с него шкуру, нарезал
побегов орешника, потом отыскал старый телеграфный столб, а большего и не
требовалось; набил чучело, ну и... и стал прикидываться...
- Не может быть! Ты прибег к столь постыдной уловке? Ты?! Но зачем же,
ведь тебе за это не платили? Ничего не понимаю.
- Экий ты тупой! - снисходительно пожал плечами Трурль. - Да ведь они
приносили мне дань! Я получил больше, чем причиталось.
- Ааа!!! - эта истина наконец дошла до Клапауциуса. Однако он тут же
добавил: - Но ведь вымогать некрасиво...
- С чего ж это некрасиво? А разве я делал что-нибудь дурное?
Прохаживался по горам, а вечерами немного подвывал. Уж тут я намахался...
- добавил он, присаживаясь рядом с Клапауциусом.
- О чем это ты? О реве?
- Да нет же, ты и двойку с двойкой сложить не умеешь! При чем тут рев?
Каждую ночь я вынужден таскать мешки с золотом из пещеры, обусловленной
договором, вон туда, на гору! - Трурль указал рукой на удаленный горный
хребет. - Я подготовил там стартовую площадку. Поносил бы сам
двадцатипудовые мешки с сумерек до рассвета, тогда бы понял! Ведь
дракон-то никакой не дракон, одна шкура весит две тонны, а я ее таскать на
себе должен, реветь, топать - это днем, а ночью - мешки таскать. Я рад,
что ты приехал, с меня уже этого хватит.
- Но отчего же, собственно, этот дракон, то есть это набитое чучело, не
сгинул, когда я уменьшил вероятность вплоть до чудес? - пожелал еще узнать
Клапауциус.
Трурль откашлялся, как бы немного смущенный.
- Из-за моей предусмотрительности, - пояснил он. - В конце-то концов я
мог напороться на какого-нибудь дурака-охотника, хотя бы на Базилея,
поэтому я вставил в нутро, под шкуру, экраны неправдоподобия. А теперь
пошли, там осталась еще пара мешков платины, они - самые тяжелые из всех,
не хотелось бы нести одному. Вот и превосходно, ты мне поможешь...
Путешествие четвертое, или О том, как Трурль женотрон применил,
желая королевича Пантарктика от неги любовной избавить,
и как потом к детомету прибегнуть пришлось
(Wyprawa cwarta, czyli o tom, jak Trurl kobietron zasrosowal,
krolewicza Pantarktyka od mak milosnych chcac zbawic i jak potem
do uzycia dzieciomioty. Пер. - Ю.Абызов)
Однажды на рассвете, когда Трурль пребывал во сне глубочайшем,
застучали в дверь жилища его с такой силой, словно пришелец желал одним
махом оную дверь с петель сорвать. И когда Трурль, с трудом глаза раскрыв,
отодвинул засов, то предстал взору его на фоне светлеющего неба огромный
Скачать книгу [0.11 МБ]
Пирамида