Бесплатная,  библиотека и галерея непознанного.Пирамида

Бесплатная, библиотека и галерея непознанного!
Добавить в избранное

отклонением, факт. Все Козловы, например, нуждаются в помощи психотерапевта. Это
вам любой эксперт скажет.
Мне, конечно, не следовало поддерживать разговор — незачем было выводить
ситуацию за рамки профессиональных отношений. Не сдержалась я потому, что имена
для меня — больная тема.
— Ничего подобного, — сказала я. — Мало ли кого как зовут. Вот у меня есть одна
подруга, у нее очень очень неблагозвучное имя. Такое неблагозвучное, что вы
смеяться будете, если я скажу. Можно считать, почти матерное слово, вот какое
имя. А сама она — красивая, умная и добрая Девушка. Имя — еще не приговор.
— Может, милая, вы свою подругу плохо знаете. Если у нее в фамилии матерное
слово, так оно и в жизни вылезет. Подождите, она еще себя проявит. От имени
зависит все. Есть научная гипотеза, что имя каждого человека является первичной
суггестивной командой, которая в предельно концентрированной форме содержит весь
его жизненный сценарий. Вы понимаете, что такое суггестивная команда?
Представляете себе немного, что такое внушение?
— В общих чертах, — ответила я и мысленно хлестнула его посильнее.
— Ух… По этой точке зрения, существует ограниченное количество имен, потому что
обществу нужно ограниченное количество человеческих типов. Несколько моделей
рабочих и боевых муравьев, если так можно выразиться. И психика каждого человека
программируется на базовом уровне теми ассоциативно семантическими полями,
которые задействует имя и фамилия.
— Чепуха, — сказала я раздраженно. — В мире нет двух похожих людей с одинаковыми
именами.
— Как нет и двух похожих муравьев. Но тем не менее муравьи делятся на
функциональные классы… Нет, имя — серьезная вещь. Бывают имена — бомбы
замедленного действия.
— Что вы имеете в виду?
— Вот вам история из жизни. В Архивном институте работал шекспировед Шитман.
Защитил он докторскую — «Онтологические аспекты „была не была“ как „быть или не
быть“ в прошедшем времени», или что то в этом роде — и решил выучить английский,
чтобы почитать кормильца в оригинале, И еще в Англию хотел съездить — «увидеть
Лондон и умереть», как он выражался. Начал заниматься. И через несколько уроков
выяснил, что shit по английски — дерьмо. Представляете? Будь он, к примеру,
преподаватель химии, было бы не так страшно. А у гуманитариев все вокруг слов
вертится, это еще Деррида подметил. Шекспировед Шитман — все равно что пушкинист
Говнищер. Трудно служить прекрасному с таким орденом в петлице. Стало ему
казаться, что на него в Британском Совете косо смотрят… Британскому Совету тогда
вообще не до шекспироведов было, на них налоговая наехала, а Шитман решил, что
лично к нему такое отношение. Вы ведь понимаете, милочка, когда человек ищет,
чем подтвердить свои параноидальные идеи, он всегда находит. В общем, если
опустить грустные подробности, за месяц сошел с ума.
К этому моменту во мне бушевал гнев — мне казалось, что он пытается меня
оскорбить, хотя никаких рациональных оснований для такого предположения не было.
Но я помнила, что важнее всего сохранять контроль. Что мне вполне удавалось.
— Неужели? — спросила я вежливо.
— Да. В сумасшедшем доме он ни с кем не разговаривал, только орал на всю
больницу. Иногда «same shit different day!» , а иногда «same shite different
night!» . He зря, значит, английским занимался — кое что запомнил. В конце
концов, увезли этого Шитмана на машине с военными номерами, понадобился
спецслужбам, скажем так. И что с ним теперь — никто не в курсе, а кто в курсе,
тот не скажет. Такой вот сон в летнюю ночь, деточка. А говорите, ничего от имени
не зависит. Зависит, еще как. Если у вашей подруги в фамилии матерное слово,
путь у нее один. Сумасшедший дом рано или поздно. Кстати, Шитману еще повезло,
что он спецслужбам понадобился. Ведь слышали, наверно, про наши сумасшедшие
дома. Там за сигарету минет делают… Тренировка духа с помощью человека
раздражителя похожа на азартную игру, в которой все ставится на кон. Выигрыш в
ней велик. Но если не выдерживаешь и срываешься, проигрываешь все начисто. Я
вынесла бы и работу в долг, и пушкиниста Говнищера, и его мат, не брось он на
чашу весов этот минет за сигарету. К нему я оказалась не готова.
— Деточка! — закричал Павел Иванович. — Деточка, ты что? Ты что делаешь, гадина?
Милиция! Люди! Помогите!
Когда он стал звать милицию, я опомнилась. Но было поздно — Павел Иванович
получил три таких плетки, которых не постыдился бы и Мэл Гибсон. И хоть эти три
плетки были гипнотическими, по его спине потекла настоящая кровь. Конечно, я
пожалела о содеянном, но это всегда случается секундой позже, чем надо. К тому
же я опять схитрила в своем сердце — зная, что меня вот вот охватит раскаяние, и
уже как бы принимая всей душой позу кающейся грешницы, я напоследок с
мстительным сладострастием прошептала:
— Вот тебе от Юной России, старый козел…
Оглядывая сейчас свою жизнь, я нахожу в ней много темных пятен. Но за эту минуту
я испытываю особенно острый стыд.

*

Многие храмы в Азии удивляют путника несоответствием между бедностью пустых
комнат и многоступенчатой роскошью крыши — с загнутыми вверх углами,
драгоценными резными драконами и алой черепицей. Символический смысл здесь
понятен: сокровища следует собирать не на земле, а на небе. Стены символизируют
этот мир, крыша следующий. Посмотреть на само строение — халупа. А посмотреть на
крышу — дворец.
Контраст между Павлом Ивановичем и его крышей показался мне настолько же
завораживающим — несмотря на то, что духовный символизм здесь отсутствовал
полностью. Павел Иванович был мелким гуманитарным бесом. Но вот его крыша…
Впрочем, все по порядку.
Звонок раздался через два дня после экзекуции, в восемь тридцать утра, слишком
рано даже для клиента со странностями. Высветившийся номер ничего мне не сказал.
Я встала в четыре утра и успела к тому моменту переделать множество дел, но все
равно на всякий случай протянула заспанным голосом:
— Але е…
— Ад ель? — раздался бодрый голос. — Это тебя по объявлению беспокоят.
Я уже сняла объявление с сайта, но кто то вполне мог засэйвить его на будущее,
клиенты так часто делают.
— Дайте девочке поспать, а?
— Какое поспать, на выезд с теплыми вещами!
— Я еще не проснулась.
— Три тарифа за срочность. Если будешь на месте через час.
Услышав про три тарифа, я перестала ломаться и записала адрес. Одна из моих
латиноамериканских сестричек рассказывала, что панамский генерал Норьега любил
пить виски всю ночь напролет, а рано утром вызывал к себе для секса одну из
шести постоянно состоявших при нем женщин — сестричка это знала, поскольку была