лайнеры. Они надежней и безопасней, чем большинство современных
самолетов из металла, и для полетов достаточно лишь получить лицензию
и разрешение фермера использовать его поле. Но Шимода сказал совсем
иное.
- Никто не может помешать нам делать то, что мы хотим, Джеф, - ответил
он.
Конечно же, он был прав, но в его ответе не хватало тактичности, а без нее
не обойтись, когда выступаешь перед радиослушателями,
интересующимися, с чего это мы тут разлетались на наших этажерках. Не
прошло и минуты, как на пульте Сайкса замигал огонек телефонного
вызова.
- Нам звонят по линии один, - сказал Сайкс в микрофон. - Слушаю вас,
мадам.
- Я в эфире?
- Да, мадам, вы в эфире, а в передаче принимает участие наш гость, летчик
Дональд Шимода. Говорите, пожалуйста, мы все вас слушаем.
- Я хотела бы сказать этому парню, что вовсе не все делают то, что хотели
бы, и что некоторым приходится работать, чтобы заработать себе на хлеб, и
чувствовать ответственность, а не просто паясничать в воздушном
балагане!
- Люди, работающие ради куска хлеба, делают то, что им больше всего
хочется, - сказал Шимода. - Так же, как и те, кто зарабатывает свой хлеб
играючи...
- В Писании сказано: "В поте лица твоего будешь есть хлеб".
- Мы вольны поступать и так, если захотим.
- "Делай то, что можешь!" Мне надоели люди, вроде вас, твердящие:
"Делай то, что можешь! Делай то, что можешь!" Из-за вас люди становятся
совершенно необузданными, и они уничтожают мир. Они его уже
уничтожают. Посмотрите только, что творится с растениями, реками и
океанами!
Она, по крайней мере, раз пятьдесят давала ему прекрасную возможность
для достойного ответа, но он ни разу ею не воспользовался.
- И прекрасно, если этот мир будет уничтожен, - сказал он. - Есть миллиард
других миров, которые мы можем создать или выбрать для себя. До тех пор
пока люди хотят держаться планет, у них будут планеты, пригодные для
жизни.
Это вряд ли было рассчитано на то, чтобы успокоить собеседницу, и я,
совершенно сбитый с толку, посмотрел на Шимоду. Он говорил, имея в
виду перспективу многих и многих жизней, использовал знания, которые
доступны лишь Мастеру. Эта женщина, естественно, считала, что разговор
относится лишь к реальности данного единственного мира, который
начинается рождением и заканчивается смертью. Он знал это... почему он
не делал скидок?
- Так все, значит, распрекрасно? - спросила она. - В мире нет зла, и вокруг
нас никто не грешит? Вас, похоже, это не волнует.
- А тут не из-за чего волноваться, мадам. Мы видим лишь крошечную
частичку единой жизни, да и эта частичка иллюзорна. В мире все
уравновешено, никто не страдает и никто не умирает, не дав на это своего
согласия. Нет ни добра, ни зла вне того, что делает нас счастливыми и
несчастными.
От его слов ей вовсе не становилось спокойней. Но внезапно она
замолчала, а затем тихо спросила:
- Откуда вы знаете все то, о чем говорите? Откуда вы знаете, что все это
истинно?
- Я не знаю, истинно ли все это, - ответил он. - Я просто в это верю, потому
что это доставляет радость.
Я прищурился. Он мог бы сказать, что все это он уже попробовал, и все
вышло... исцеление больных, чудеса, сама жизнь, в которой его учение
стало явью, - это доказывает то, что слова его истинны и совершенно
реальны. Но он промолчал. Почему?
Этому есть причина. Сквозь узенькую щелку между веками я едва различал
в полумраке комнаты смутный силуэт Шимоды, склонившегося над
микрофоном. Он говорил прямо в лоб, не давая никакой возможности
выбора, не прилагая ни малейших усилий помочь бедным
радиослушателям понять его.
- В истории мира все, кто сыграл хоть какую-то мало-мальски важную
роль, все, кто когда-либо испытал счастье, все, кто хоть что-нибудь
подарил миру, были божественно эгоистичны, жили ради собственных
интересов. Все без исключения.
Следующим в разговор вступил мужчина. Время в тот вечер летело очень
быстро.
- Эгоисты! Мистер, а вы знаете, кто такой Антихрист?
На секунду Шимода улыбнулся и откинулся на спинку стула. Казалось, что
он знал нового собеседника лично.
- Может быть, вы мне сами скажете? - ответил он вопросом на вопрос.
- Христос говорил, что мы должны жить ради наших ближних.
Антихрист говорит: будь эгоистом, живи ради себя, и пусть все катятся к
чертям в ад.
- Или рай, или туда, куда они сами захотят отправиться.
- Вы очень опасны, вы знаете об этом, мистер? А что, если все
наслушаются вас и начнут делать то, что они хотят? Что, по-вашему,
случится тогда?
- Я думаю, что тогда наша планета стала бы самой счастливой в этой части
Галактики, - ответил Шимода.
- Мистер, мне не хочется, чтобы мои дети услышали ваши речи.
- А что хотят услышать ваши дети?
- Если мы все свободны делать все, что захотим, то я могу прийти к вам на
поле с дробовиком и прострелить вашу дурацкую башку.
- Конечно, вы вольны это сделать.
Было слышно, как трубка с грохотом упала на рычаг. Где-то в городе был,
по крайней мере, один рассерженный человек. Другие схватились за
телефоны, на пульте ведущего разом замигали все лампочки вызова.
События вовсе не должны были развиваться именно так; он мог бы сказать
те же вещи иначе и не задевая их самолюбия. Постепенно меня охватывало
то же самое чувство, которое я испытал однажды, когда толпа рванула к
самолету и окружила Шимоду. Пора, явно пора нам было отправляться в
путь. "Справочник" там, в студии, мне совсем не помог.
"Для того чтобы стать свободным и счастливым, ты должен
пожертвовать скукой. Не всегда такую жертву принести легко".
Джеф Сайкс рассказал всем, что наши самолеты стоят на поле Джона
Пирамида