чтобы наш внешний вид не волновал нас... и не печалил, - подчеркнул он
последние два слова, - для тренировки можно и истечь кровью. К тому же
меня это и позабавило. Когда умираешь, испытываешь такое чувство,
будто в жаркий день ныряешь в глубокое озеро. Вначале шок от
обжигающего холода, но боль длится лишь секунду, а затем ты
принимаешь свой истинный вид и купаешься в настоящей реальности. Но я
проделал это уже столько раз, что даже шока почти не чувствую.
Он помолчал, а потом поднялся на ноги.
- Лишь очень немногих интересует то, что ты можешь им сказать, но это
нормально. Запомни, что об Учителе судят вовсе не по числу его учеников.
- Дон, я постараюсь, обещаю тебе. Но сбегу, как только это мне надоест.
Самолета никто не касался, однако неожиданно его пропеллер завертелся,
двигатель чихнул облаком сизого дыма, а затем ровно загудел.
- Обещание принято, но... - он, улыбаясь, смотрел на меня, словно чего-то
не мог понять.
- Принято, но что? Скажи. Вслух. Скажи мне. Что не так?
- Ты не любишь толпу, - сказал он.
- Не люблю, когда она давит на меня. Я люблю поговорить и обменяться
идеями, но когда вспоминаю, как они тебе поклонялись, и эта
зависимость... Я надеюсь, ты не просишь меня... Считай, что я уже сбежал.
- Может быть, я полный дурак, Ричард, и может быть, я не вижу чего-то
очевидного, что прекрасно видно тебе, и если так, то, пожалуйста,
подскажи мне, но что плохого в том, чтобы записать это все на бумагу?
Разве есть такое правило, которое запрещает Мессии писать то, что, с его
точки зрения, истинно, что забавляет его, что помогает ему творить
чудеса? И, может быть, тогда, если людям не понравятся его слова, они
смогут просто их сжечь и развеять пепел по ветру, вместо того, чтобы
стрелять в него самого. А если понравятся, то они смогут их заново когда-
нибудь перечитать, или написать их на дверце холодильника, или
воспользоваться идеями, которые им там приглянутся. Что плохого в том,
чтобы их записать? Но, может быть, я - просто дурак.
- Значит, написать книгу?
- А почему бы и нет?
- А ты знаешь, сколько надо труда... Я обещал себе, что в жизни никогда
больше не напишу ни единого слова!
- А, вот в чем дело. Ну, тогда прости, - сказал он. - Ты, конечно, прав. Я
просто этого не знал. - Он встал на нижнее крыло и залез в кабину. - Ну,
ладно. Как-нибудь увидимся. Счастливых полетов, и все такое. Смотри,
чтобы толпа до тебя не добралась. Так ты уверен, что не хочешь написать
книгу?
- Никогда, - сказал я. - Ни единого слова.
Он пожал плечами и натянул летные перчатки, затем потянулручку газа, и
мотор оглушительно взревел. Когда я проснулся под крылом своего
"Флита", этот рев все еще звенел у меня в ушах. Я лежал в безмолвии,
царившем над этим полем, укрытом изумрудным пушистым ковром. Новое
ласковое утро пришло в мир.
И тут, ради забавы, еще толком не проснувшись, я, один из почти пяти
миллиардов мессий, живущих на этой планете, взял свой бортжурнал и
принялся писать о моем друге:
И пришел на эту землю Мессия, и родился он на священной земле штата
Индиана...
Библиотека Лотоса
www.ezoterika.nm.ru/litera.htm
Библиотека ZenRu
www.zen.ru
Подготовлено Петровым
eritro@online.ru
Пирамида