на ноги быстрее, чем когда-либо за много последних лет, подняв в воздух
целую тучу соломинок.
Он отступил. Я не так уж мал и, наверное, вид у меня был угрожающим.
Он отвернулся.
- Сэр, простите меня! Простите. Пожалуйста, забудьте, что я говорил что-
то о крови! Но понимаете...
- Что вы там такое бормочете? - от испуга мой голос звучал очень яростно.
- Какого черта вам надо, мистер? Я не знаю, кто вы такой, может, вы вроде
ВАМ - ...
Шимода оборвал меня до того, как я смог закончить это слово.
- Ричард, наш гость говорил, я ты его перебил. Пожалуйста, продолжайте,
сэр; мой друг несколько нетерпелив.
- Дональд, - сказал я, - этот тип...
- Успокойся!
Это настолько удивило меня, что я успокоился и с некоторым страхом
вопросительно посмотрел на незнакомца, вытащенного из родной ему
темноты на свет нашего костра.
- Пожалуйста, поймите меня. Я не виноват, что родился вампиром. Не
повезло. У меня мало друзей. Но мне необходимо немного свежей крови
каждую ночь, или я чувствую страшную боль, а если не достать ее дольше,
то я не могу жить! Пожалуйста, мне будет очень плохо, я умру, если вы не
разрешите мне попить вашей крови... совсем немного, мне больше пол-
литра и не надо... - Он сделал шаг вперед, облизываясь, думая, что Шимода
каким-то образом руководит мной и заставит меня подчиниться.
- Еще один шаг, и кровь обязательно будет, мистер. Если вы только
прикоснетесь ко мне, вы умрете... - Я бы не убил его, но очень хотел
связать, для начала, и уж потом продолжить наш разговор.
Он, должно быть, поверил мне, поскольку остановился и вздохнул. А затем
повернулся к Шимоде.
- Ты доказал, что хотел?
- Я думаю, да. Спасибо.
Вампир посмотрел на меня, улыбнулся, полностью расслабившись. Он
наслаждался, как актер на сцене, когда представление окончилось.
- Я не буду пить твою кровь, Ричард, - сказал он дружелюбно, на
прекрасном английском, совсем без акцента. И прямо у меня на глазах
начал таять в воздухе, как будто внутри него выключился свет... Через пять
секунд он исчез.
Шимода опять подсел к костру.
- Я очень рад, что ты только пугал его!
Я все еще дрожал от избытка адреналина в крови, готовый к схватке с
монстром.
- Дон, я не уверен, что гожусь для этого. Может, ты лучше расскажешь
мне, что тут происходит. Например, что... это было?
- Это был вампир из Трансильвании, - сказал он с еще большим акцентом,
чем говорило то чудище. - Или, если быть точным, это была мыслеформа
вампира из Трансильвании. Если ты когда-нибудь захочешь рассказать о
чем-нибудь, а тебе покажется, что тебя не слушают, сотвори им
небольшую мыслеформочку, чтобы проиллюстрировать то, что ты хочешь
сказать. Тебе кажется, я перестарался, - эта накидка, клыки, акцент? Он
тебя слишком сильно напугал?
- Накидка была первоклассная, Дон. Но он был уж больно стереотипен,
даже слишком... Мне вовсе не было страшно. Он вздохнул.
- Ну ладно. Но ты, по крайней мере, понял, о чем я говорил, и это главное.
- О чем ты говорил?
- Ричард, когда ты так яростно набросился на моего вампира, ты поступал
так, как сам того хотел, несмотря на то, что ты думал, что это повредит
кому-то. Он даже сказал тебе, что ему будет плохо, если...
- Он собирался напиться моей крови!
- Что мы делаем всякий раз, когда говорим людям, что нам будет плохо,
если они не поступят, как мы того хотим. Я надолго замолчал, обдумывая
все это. Мне всегда казалось, что мы свободны поступать, как пожелаем,
если это не вредит кому-нибудь, но это не подходило. Чего-то не хватало.
- Тебя сбивает с толку, - подсказал он, - общепринятая трактовка, которая
на самом деле невозможна. Это слова "вредит кому-нибудь". Мы сами
всегда выбираем, повредит нам это или нет. Решаем мы. И никто иной.
Говорил ведь тебе мой вампир, что ему будет плохо, если ты не разрешишь
ему напиться кровушки. Это его решение, что ему будет плохо, это его
выбор. А то, что ты делаешь по отношению к этому, есть твое решение,
твой выбор: дать ему напиться твоей крови; не обращать внимания; связать
его; проткнуть ему сердце осиновым колом. Если ему не понравится
осиновый кол, он свободен защищаться любым способом, по своему
желанию. И каждую секунду жизнь ставит тебя перед новым выбором.
- Если посмотреть на это с такой точки зрения...
- Слушай, - сказал он, - это очень важно. МЫ ВСЕ. СВОБОДНЫ.
ПОСТУПАТЬ. ТАК. КАК. МЫ ТОГО ЗАХОТИМ.
Часть четырнадцатая
"В твоей жизни все люди появляются и все события происходят
только потому, что ты их туда притянул. И то, что ты сделаешь с ними
дальше, ты выбираешь сам".
- Дон, разве тебе никогда не бывает одиноко? - мы сидели в кафе, в городке
Раперсон, штат Огайо, когда мне пришло в голову спросить его об этом.
- Я удивлен, что ты...
- Подожди. Все эти люди, мы видим их всего несколько минут. Но иногда в
толпе мелькнет лицо, появится прекрасная незнакомка, в глазах которой
сверкают звезды, и мне хочется остаться и сказать ей: "Привет!", побыть в
одном месте, просто отдохнуть от скитаний. Но вот десять минут в воздухе
позади, если она вообще отважится на полет, и она исчезает навсегда, а на
следующий день я улетаю в Шелбайвиль и уже больше никогда ее не
увижу. Мне одиноко. Но я думаю, что не смогу найти друзей, готовых к
многолетней дружбе, если я сам не такой. Он молчал.
- Или смогу?
- Мне уже можно говорить?
- Сейчас, да.
Гамбургеры в этом кафе были до половины завернуты в тонкую
пергаментную бумагу, и когда начинаешь их разворачивать, из нее сыпятся
зерна кунжута, зачем их только положили? Но гамбургеры были хороши.
Он некоторое время молча ел, я принялся жевать, думая о том, что он
скажет.
- Понимаешь, Ричард, мы - магниты. Нет, не так. Мы - железо, а вокруг нас
Пирамида