побывавший на Голконде. Ермаков, Тахмасиб и еще двое геологов на
специально оборудованной спортивной ракете благополучно опустились на
Венере. Это была огромная удача и счастливый случай. Все так считают, в
том числе и сам Ермаков.
Они сели где-то километрах в двадцати от границ Голконды. Тахмасиб
оставил Ермакова у ракеты, а сам со своими геологами отправился на
разведку. Что там произошло - неизвестно. Тахмасиб вернулся к ракете
через четверо суток один, полумертвый от жажды, страшно истерзанный,
изъеденный лучевыми язвами. Он принес образцы урановых, радиевых,
трансуранитовых руд ("Богатейшие руды, Алексей, изумительные руды!") и в
контейнере розовато-серую радиоактивную пыль. Он был уже почти без
памяти. Он показывал Ермакову контейнер и что-то много и горячо говорил
по-азербайджански. Ермаков не понимал по-азербайджански и умолял его
говорить по-русски, потому что ясно было, что речь идет о чем-то важном.
Но Тахмасиб по-русски сказал только: "Бойтесь красного кольца! Уходите от
красного кольца!" Больше до самой смерти он не произнес ни слова. Умер он
при старте, и Ермаков полмесяца провел в ракете с его трупом.
"Красное кольцо" - это и есть загадка Тахмасиба, загадка гибели трех
геологов, загадка Голконды. А может быть, никакой загадки и нет. Может
быть, как считают многие, Тахмасиб просто помешался от лучевой болезни
или от картины гибели товарищей. Серо-розовый порошок в контейнере
оказался сложным кремний-органическим соединением - на Земле, впрочем,
давно известным. И зачем Тахмасиб тащил на себе этот контейнер -
непонятно... И непонятно, какое к этому отношение имеет "красное кольцо".
Дауге рассказывал об этом скороговоркой, морщась, как от изжоги. Он
не верил в "загадку Тахмасиба". Зато он готов был часами говорить о
богатствах Голконды. Только бы добраться, дойти, доползти до нее...
Быков бочком присел на перила, пачка сигарет мешала ему, и он
положил ее рядом. В высоте с легким фырканьем пронесся небольшой
вертолет. Быков проводил взглядом его сигнальные огоньки - красный и
желтый. Он вспомнил разговор с Дауге.
Тахмасиб с товарищами шел к Голконде пешком. Но наша экспедиция
берет с собой транспортер. Дауге говорит, что это превосходная машина. У
Иоганыча все превосходное: "Хиус" превосходный, транспортер превосходный,
Юрковский превосходный. Только о командире он отозвался как-то сдержанно.
Оказывается, Ермаков - приемный сын Краюхина. Один из лучших космонавтов
мира, но человек со странностями. Правда, у него, видимо, была очень
тяжелая жизнь. Дауге отзывался о нем как-то очень неуверенно:
"Я его почти не знаю... Говорят... говорят, что это очень смелый,
очень знающий и очень жестокий человек... Говорят, он никогда не
смеется..."
Жена Ермакова была первым человеком, высадившимся на естественном
спутнике Венеры. И там произошло какое-то несчастье. Никто об этом не
знает ничего толком - какое-то столкновение между членами экипажа. С тех
пор женщин перестали брать в дальние межпланетные рейсы, а Ермаков
целиком посвятил себя штурму Венеры. Он, оказывается, четыре раза пытался
высадиться на поверхности этой планеты - и все четыре раза неудачно. В
пятый раз он летал с Тахмасибом Мехти. А сейчас, на "Хиусе", идет к
Венере в шестой раз.
Быков прошелся по балкону, заложив руки за спину. Нет, положительно
ему не удается даже замерзнуть! Слишком тепло, даже душно. Может быть,
все-таки закурить? Быков почувствовал, как в нем растет уверенность в
том, что лучшее и радикальнейшее средство против бессонницы - это
сигарета. Тонкая ароматная сигарета, чарующая, баюкающая, успокаивающая.
Он нащупал пачку.
Лучший способ преодолеть искушение - это поддаться ему. Он
усмехнулся. Черта с два! Режим! Пачка полетела вниз с высоты
одиннадцатого этажа. Быков, перегнувшись через перила, поглядел в темную
пропасть. Там вдруг вспыхнули слепящие лучи фар, бесшумно пробежали по
асфальту и скрылись.
"Зря намусорил, - подумал Быков. - Эх, слабости да грехи! Спать
надо..." Он вошел в комнату и ощупью добрался до дивана. Под ногой что-то
хрустнуло. "Бедные часы", - подумал он, пытаясь хоть что-нибудь разобрать
в темноте.
Он глубоко вздохнул и опустился на губчатое сиденье непокорного
дивана. "Нет, не заснуть тебе сегодня, товарищ инженер, специалист по
пустыням! С чего это красавчик Юрковский так невзлюбил меня? Теперь
прилипнет прозвище: специалист по пустыням. А какое у Юрковского лицо
было, когда он говорил о Поле Данже!.. Да, такой не страдает бессонницей
перед полетом. ``Мы не боимся смерти, мы только не хотим ее...'' Так ли,
инженер? А вдруг в этом же вестибюле, через полгода, кто-то сообщит
новость: "Товарищи, слыхали? ``Хиус'' погиб. Ермаков погиб, Юрковский и
этот... как его... специалист по пустыням..." Чепуху городишь, Алексей!
Это от бессонницы и от безделья. Скорей бы утро - и в самолет, на Седьмой
полигон, на ракетодром в Заполярье, где экспедиция будет готовиться к
отлету и ждать ``Хиус'', который сейчас в пробном рейсе. Сегодня вставать
в восемь, а я заснуть не могу, черт побери... Дауге уже спит, конечно..."
Тут Быков заметил, что дверь в спальню приотворена и сквозь щель
падает на стену слабый лучик света. Он встал, на цыпочках подошел к двери
и заглянул в щелку. За столом, рядом с раскрытой постелью, сидел Дауге,
обхватив голову руками. Стол был почти пуст, на полу громоздился огромный
рюкзак. На рюкзаке лежал геологический молоток с лоснящейся рукояткой.
Быков кашлянул...
- Входи, - сказал Дауге, не оборачиваясь.
- Э-э... - затянул Алексей Петрович в совершеннейшем смущении. - Я,
понимаешь, забыл тебя спросить...
Дауге обернулся:
- Заходи, заходи... Садись. Ну, что ты забыл спросить?
- Э-э... Да вот, понимаешь... - Тут его наконец осенило. - Вот.
Зачем нам ставить на Венере радиомаяки, если ее атмосфера все равно не
пропускает радиосигналов?
На лице Дауге лежала глубокая тень абажура. Быков уселся на
низенькое легкое креслице и победоносно задрал одну ногу на другую. Он
почувствовал огромное облегчение от того, что находится в освещенной
комнате, в обществе верного друга Иоганыча.
- Да, - произнес Дауге задумчиво, - это действительно чрезвычайно
важный вопрос. Теперь я понимаю, почему ты до сих пор не заснул. А я-то
думаю - что это он шатается по комнате? Зубы у него болят, что ли? А
дело, значит, в маяках...
- Н-да, - неуверенно заявил Быков, опустив ногу. Чувство облегчения
Скачать книгу [0.24 МБ]
Пирамида