Эдик был за, Федя тоже не возражал, хотя и извинился,
что не пьет вина и не понимает мороженного.
Народу на улицах было много, но никто не слонялся по
тротуару, как это обычно бывает в городах летними вече-
рами. Потомки олеговых дружинников и петровских гренаде-
ров тихо, культурно сидели на своих крылечках и молча
трещали семечками. Семечки были арбузные, подсолнечные,
тыквенные и дынные, а крылечки были резные с узорами,
резные с фигурами, резные с балясинами и просто из глад-
ких досок - замечательные крылечки, среди которых попа-
дались и музейные экземпляры многовековой давности, взя-
тые под охрану государством и обезображенные тяжелыми
чугунными досками, об этом свидетельствующими. На задах
крякала гармонь - кто-то, что называется пробовал лады.
Эдик, с интересом оглядываясь, расспрашивал федю о жизни
в горах. Федя с самого начала проникся к Эдику большой
симпатией и отвечал охотно.
- Хуже всего, - рассказывал Федя. - это альпинисты с
гитарами. Вы не можете себе представить, как это страш-
но, Эдик, когда в ваших родных диких горах, где шумят
одни лишь обвалы, да и то в известное заранее время,
вдруг над ухом кто-то зазвенит, застучит и примется ре-
веть про то, как "нипупок" вскарабкался по "жандарму" и
'запилил" по гребню и как потом "ланцепупа" " прибило на
землю ". Это бедствие, Эдик. У нас некоторые от этого
болеют, а самые слабые даже умирают... - у меня дома кла-
весин есть, - продолжал он мечтательно. - стоит у меня там
на вершине клавесин, на леднике. Я люблю на нем играть в
лунные ночи, когда тихо и совершенно нет ветра. Тогда
меня слышат собаки вдали и начинают мне подвывать. Пра-
во, Эдик, у меня слезы навертываются на глаза, так это
получается хорошо и печально. Луна... Звуки в просторе
несутся и далеко-далеко воют собаки....
- А как к этому относятся ваши товарищи? - спросил
Эдик.
- Их в это время никого нет. Остается обычно один
мальчик, но он не мешает. Он хроменький... Впрочем, это
вам не интересно.
- Наоборот, очень интересно!
- Нет, нет... Но вы, наверное, хотели бы узнать, от-
куда у меня клавесин. Представьте себе, его занесли аль-
пинисты. Они ставили рекорд и обязались втащить на нашу
гору клавесин. У нас на вершине много неожиданных пред-
метов. Задумает альпинист подняться к нам на мотоцикле -
и вот у нас мотоцикл, хотя и поврежденный... Гитары по-
падаются, велосипеды, бюсты разные, зенитные пушки...
один рекордсмен хотел подняться на тракторе, но трактора
не раздобыл, а раздобыл он асфальтовый каток. Если б вы
видели, как он мучился с этим катком! Как старался! Но
ничего у него не вышло, не дотянул до снегов. Метров
пятьдесят всего не дотянул, а то был бы у нас асфальто-
вый каток... А вот и Говорун, сейчас я вас познакомлю.
Мы подошли к дверям кафе. На ярко освещенных ступенях
роскошного каменного крыльца в непосредственной близости
от турникета отирался клоп Говорун. Он жаждал войти, но
швейцар его не пускал. Говорун был в бешенстве, отчего
испускал сильный запах дорогого коньяка "курвуазье'. Фе-
дя наскоро познакомил его с нами, посадил в спичечный
коробок и велел сидеть тихо, и клоп сидел тихо, но как
только мы прошли в зал и отыскали свободный столик, он
сразу же развалился на стуле и принялся стучать по сто-
лу, требуя официанта. Сам он, естественно, в кафе ничего
не ел и не пил, но жаждал справедливости и полного соот-
ветствия между работой бригады официантов и тем высоким
званием, за которое эта бригада борется... Кроме того он
явно выпендривался перед Эдиком: он уже знал, что Эдик
прибыл в тьмускорпионь лично за ним, Говоруном, в качес-
тве его, Говоруна, работодателя.
Мы с Эдиком заказали себе яичницу по-домашнему, салат
из раков и сухое вино. Федю в кафе хорошо знали и при-
несли ему сырого тертого картофеля, морковную ботву и
капустные кочерыжки, а перед Говоруном поставили фарши-
рованные помидоры, которые он заказал из принципа.
С'евши салат, я ощутил, что унижен и оскорблен, что
устал, как последняя собака, что язык у меня не повора-
чивается и что нет у меня никаких желаний. Кроме того я
постоянно вздрагивал, ибо в шуме публики мне то и дело
слышались визгливые выкрики: "ноги мыть и воду пить!... У
ей в нутре!... " зато Говорун, видимо, был в прекрасном
настроении и с наслаждением демонстрировал Эдику свой
философический склад ума, независимость суждений и
склонность к обобщениям.
- До чего бессмысленные и неприятные существа! - гово-
рил он, озирая зал с видом превосходства. - поистине
только такие грузные жвачные животные способны под воз-
действием комплекса неполноценности выдумывать миф о
том, что они цари природы. Спрашивается, откуда взялся
этот миф? Например мы, насекомые, считаем себя царями
природы по справедливости. Мы многочисленны, вездесущи,
мы обильно размножаемся, и многие из нас не тратят дра-
гоценного времени на бессмысленные заботы о потомстве.
мы обладаем органами чувств, о которых вы, хордовые, да-
же понятия не имеете. Мы умеем погружаться в анабиоз на
целые столетия без всякого вреда для себя. Наиболее ин-
теллигентные представители нашего класса прославились,
как крупнейшие математики, архитекторы, социологи. Мы
открыли идеальное устройство общества, мы овладели ги-
гантскими территориями мы проникаем всюду, куда захотим.
поставим вопрос следующим образом: что вы, люди, самые,
между прочим, высокоразвитые из млекопитающих, можете
Скачать книгу [0.10 МБ]
Пирамида