тогда их приходится отбрасывать. Я начинаю говорить пер-
вым потому, что мы имеем дело с таким случаем. Я начинаю
говорить первым потому, что не ожидаю и не потерплю ни-
каких возражений.
Ни о каких возражениях не могло быть и речи. Рядовые
члены тройки были настолько потрясены этим приступом
красноречия, что позволяли себе только переглядываться.
- Мы - гардианы науки, - продолжил Лавр Федотович. - мы
- ворота в ее храмы, мы - беспристрастные фильтры, обе-
регающие от фальши, от легкомыслия, от заблуждений. Мы
охраняем посевы знаний от плевел невежества и ложной
мудрости. И пока мы делаем это - мы не люди, мы не знаем
снисхождения, жалости, лицемерия. Для нас существует
только одно мерило: истина. Истина отдельна от добра и
зла, истина отдельна от человека и человечества, но
только до тех пор, пока существует добро и зло, пока су-
ществует человек и человечество. Нет человечества -к че-
му истина? Никто не ищет знаний, значит - нет человечес-
тва, и к чему же тогда истина. Когда поэт сказал: "и на
ответы нет вопросов', он описал самое страшное состояние
человеческого общества - конечное его состояние... Да,
этот человек, стоящий перед нами - гений. В нем воплоще-
но и через него выражено конечное состояние человечест-
ва. Но он - убийца, ибо он убивает дух. Более того, он -
страшный убийца, ибо он убивает дух всего человечества.
и потому нам больше не можно оставаться беспристрастными
фильтрами, а должно нам помнить, что мы - люди, и как
людям нам должно защищаться от убийцы. И не обсуждать
должно нам, а судить. Но нет законов для такого суда, и
потому должно нам не судить, а беспощадно карать, как
карают охваченные ужасом. И я, старший здесь, нарушая
законы и правила, первым говорю: смерть!
Рядовые члены тройки разом вздрогнули и заговорили:
- Которого? - с готовностью спросил Хлебовводов, по-
нявший по-видимому, только последнее слово.
- Импосибель! - испуганно прошептал Выбегалло.
- Позвольте, Лавр Федотович! - залепетал Фарфуркис. -
все это правильно, но можем ли мы...
Тогда Эдик снова хлопнул в ладоши.
- Грррм! - произнес Лавр Федотович, ворочая шеей, и
сел.
- Есть предложение считать сумерки сгустившимися и в
соответствии с этим зажечь свет.
Комендант сорвался с места и включил свет. Лавр федо-
тович, не щурясь как орел на солнце, глядел на лампу и
перевел взгляд на "ремингтон'.
- Выражая общее мнение, - сказал он, - постановляю:
данное дело номер сорок второе считать рационализирован-
ным. Переходя к вопросу об утилизации, предлагаю товари-
щу зубо огласить заявку.
Комендант принялся торопливо листать дело, а тем вре-
менем профессор Выбегалло выбрался из-за стола, с чувст-
вом пожал руку старикашке, а потом, прежде, чем я успел
увернуться, и мне. Он сиял, а я не знал, куда деваться.
я не смел оглянуться на Эдика. Пока я тупо размышлял, не
запустиь ли мне "ремингтоном" в Лавра Федотовича, меня
схватил старикашка. Он, как клещ, вцепился мне в шею и
троекратно поцеловал, оцарапав щетиной. Не помню, как я
добрался до своего стула. Помню только, что Эдик шепнул
мне: "эх, саша!... Ну, ничего, с кем не бывает... "
Между тем комендант перелистал все дело и жалобным
голосом сообщил, что на данное дело заявок не поступило.
Фарфуркис тотчас заявил протест и процитировал статью
инструкции, из которой следовало, что рационализация без
утилизации есть нонсенс и может быть признана действи-
тельной лишь условно. Хлебовводов начал орать, что эти
штучки не пройдут, что он даром деньги получать не жела-
ет, и что он не позволит коменданту отправить коту под
хвост четыре часа рабочего времени. Лавр Федотович с ви-
дом одобрения продул папиросу, и Хлебовводов взыграл еще
пуще.
- А вдруг это родственник моему бабкину? - вопил он. -
как так нет заявок? Должны быть заявки! Вы только погля-
дите, старичок какой! Фигура какая самобытная, интерес-
ная! Как это мы будем такими старичками бросаться!
- Вот именно! - рявкнул вдруг Выбегалло. - именно об-
щественность и не позволит. Как же это нет заявок, това-
рищ зубо? Почему же это нет? - он сорвался с места и яст-
ребом набросился на гору бумаг перед комендантом, - как
это нет? - бормотал он, это что? Птеродактиль обыкновен-
ный... Хорошо. А это?... Шкатулка пандоры! Чем же это
вам не шкатулка... Пусть не пандоры, пусть машкина...
это же формалитет, в конце концов... Это, например, клоп
говорящий, пишущий, печатающий... А! Как же это нет зая-
вок, товарищ зубо? А это что? Черный ящик! Заявочка на
черный ящик есть, а вы говорите, что нет!
Я обомлел.
- Погодите, - сказал я, но меня никто не слушал.
- Так это же не черный ящик! - вскричал комендант,
прижимая к груди руки. - черный ящик совсем по другому
номеру проходит!
- Как так это не черный? - вскричал Выбегалло, хватая
обшарпанный черный футляр "ремингтона', - какой же он
по-вашему ящик-та? Зеленый? Или белый? Дезинформацией
занимаетесь, общественными старичками бросаетесь.
Комендант, оправдываясь, выкрикивал, что это, конеч-
но, тоже черный ящик, не зеленый и не белый, явно чер-
ный, но не тот ящик-то, тот ящик проходит по делу номер
97, и на него заявка имеется вот товарища привалова
александра Ивановича, сегодня только получена, а этот
Скачать книгу [0.10 МБ]
Пирамида