Кургашкин Сергей Андреевич, 35 лет, рок-певец, руководитель группы
"Хозяин", автор знаменитого шлягера того же названия.
- Это уже - слава, - сказал он, саркастически улыбаясь. - Если уж
твое имя псевдонимом делают это - слава... А рейтинг - падает, между
тем... "Осрамимся, провалимся", - процитировал он привычно и прошелся
пальцами по клавиатуре - наугад.
Вполне бессмысленное УФЖКАН появилось на экране, компьютер задумался
на секунду, но и тут не ударил в грязь лицом.
- УФЖКАН - НЕТ ДАННЫХ. ВАРИАНТ: УВАЖКАН АЛЕКСЕЙ БАРЕЕВИЧ.
Но ему мало дела было до этого неожиданного Уважкана, он вдруг ни с
того, ни сего вспомнил и набрал: КИКОНИН ВИКТОР ГРИГОРЬЕВИЧ - как он там
поживает, давно что-то не виделись...
Этого человека машина, конечно же, знала, но, видимо, не близко. Она
знала вполне добропорядочного, унылого и суконно-скучного член-кора,
сотрудника двух Академий (Военно-Медицинской и Сельскохозяйственной),
директора Института Генетики сельскохозяйственных животных, почетного
члена трех международных фондов и тэ дэ, и тэ пэ в том же роде на весь
экран. Кому это интересно и кто это захочет прочитать? Где сведения о
пристрастиях и предрасположениях? Где интим? Где привычки, грехи и
спотыкания? Где компромат? Ниточки с крючочками, за которые потянешь
человека, и он твой? У Кузьмы Иваныча наверняка все это есть. Вот бы
заглянуть!.. Не даст ведь ни за что. "Ни-ни-ни, Станислав Зиновьевич! И
думать не моги! Зачем это вам? Три дня потом не отмоетесь... Да и нет у
меня ничего. Сами же запретили компромат использовать, а если его не
использовать, то хрена ли его в памяти держать, спрашивается? Только место
занимать..."
Все и непрерывно - лгут. Точнее: все МЫ непрерывно и ожесточенно
лжем. Одни - с кривой виноватой ухмылкой, другие - рвотный спазм
мучительно преодолевая, а третьи - не без лихости даже, с вызовом и с
боевым напором. Но - все...
Мирлина выписать, подумал он. Семку сюда выписать и поставить над
всеми нами, чтобы не давал врать. Мысль эта воспламенила его, но только на
мгновение - холодный голос как бы извне тотчас напомнил: он же старый
хрен, ему же за семьдесят сейчас, опомнись, его, может быть, уже и на
свете-то нет... Давай-давай, старое чудило, набери его имя, набери: Мирлин
Семен Батькович... видишь, даже отчества его не помнишь... а может быть, и
не знал никогда... Семен Батькович: ЮАР, редактор газеты такой-то (на
африкаанс газетка-то, тоже не упомнишь, хуже любого отчества)... помер
тогда-то и там-то... Этого тебе хочется? Нет. Не этого. Только не этого,
ради Бога... Совесть чужую над собой захотелось поставить? Своя - не
справляется? Да, неплохо бы. Так вот: обойдешься. Раньше обходился и далее
- тоже обойдешься. И все. Минуту слабости предлагается считать
благополучно истекшей...
Но он все-таки еще позволил себе набрать Николаса.
Конечно, здесь материалов было полно. И компромат был тоже, но почти
все место занимали подробные пересказы последних его выступлений - перед
ветеранами, перед абстинентами, перед феминистками, перед генштабистами -
с точными цитатами и подробным перечислением сопутствующих обстоятельств:
численность аудитории, возрастной состав, как реагируют, на что НЕ
реагируют... Разумеется, в аналитическом разделе было отмечено то, о чем
сегодня говорил Эдик: неожиданно-повышенное внимание объекта к дружбе
Станислава Зиновьевича с Виктор Григорьевичем. ("Может ли поссориться
Станислав Зиновьевич с Виктором Григорьевичем?" Какого черта? Причем здесь
Виконт? Почему вдруг всплыл во всех этих речах, эссе, спичах и тостах
Виконт? Случайность? Случайностей не бывает, заметил по этому поводу
простой человек Кузьма Иваныч, и никто не решился его оспорить).
Здесь было много любопытного хлама, но вот самого Николаса во всем
этом хламе - не было. Не было уродливого, неуклюжего, туповатого,
косноязычного, феноменально БЕСПЕРСПЕКТИВНОГО человечка, который однажды
(почему? Что побудило? Как случилось?) вдруг взял себя за шкирку,
встряхнул, словно пса дрожащего, и в несколько лет сотворил над собою
чудо...
(Звали его, между прочим, изначально - Никита. Это он звал себя Ник:
начитался Хемингуэя - "Трехдневная непогода", "Что-то кончилось", "Какими
вы никогда не будете" и тому подобное - "Пятая колонна и Двадцать восемь
рассказов". Насмешники в институте переделали Ника в Николаса - так это и
прилипло к нему, осталось на всю жизнь. Но только ЭТО. Все же остальное -
изменилось. И не само собою изменилось, не по щучьему веленью, ничего
сказочного в этом изменении не было, кроме того, конечно, что не бывает
так у нормальных людей. Нормальные люди - слабы, вялы и безвольны.
Нормальные люди удовлетворяются тем, что им Бог дал, а если ничего Он им
не дал, то лакают пивко и тихо злобствуют по поводу тех, блин, которым
больше других нужно. А Ник-Николас был не нормальный, он был типичный
self-made-man. Таких и нет в природе вовсе, никогда не было и скоро совсем
не будет....
Косноязычный? Демосфен тоже был, по слухам, косноязычный. Если ты
хочешь стать оратором, надо говорить - много, громко, долго. Год. Два.
Маме, сестренке, зеркалу. Ежедневно и по нескольку часов...
Если хочешь, слуха почти не имея, научиться играть на гитаре, надо
купить самоучитель, гитару, и играть. Долго. Много. Год. Два. Ежедневно.
Сестренке, сестренкиным подружкам-насмешницам. Ритчи Блэкмора из тебя не
получится, но порадовать общество, при необходимости, ты сумеешь...
Еще в школе физрук, оглядев его с некоторым даже изумлением, сказал
озабоченно: "Прыгать ты не будешь - бабки короткие. И в баскет не
будешь... и в волейбол... Может быть, гранату метать?.." У него реакция
была - ни к черту. И неуклюж он был, как чайник. Он был от рождения и
навсегда заторможен самим Господом Богом. Он был не просто неспортивен, он
был АНТИспортивен. И тогда он стал играть в пинг-понг. Много. Часто.
Каждый вечер. Под сдавленный хохот партнеров и хорошеньких зрительниц. Уже
в институте, в коридоре на третьем этаже. До обалдения. Вы знаете, как это
выглядит: чайник, пытающийся играть в пинг-понг?.. До отвращения. В ущерб
науке... Первой ракеткой курса он не стал, но третьей, между прочим, -
таки-да, сделался. И отхватил вдруг при сдаче норм разряд на пять тысяч
метров. А десять тысяч пробежал так, что его послали было на спартакиаду
студентов, но он отказался ехать - ему сделалось неинтересно, ведь он уже
добился своего: в очередной раз преодолел в себе чайника и заполучил то,
чего недодал ему Господь Бог...
Да и времени не было совсем. Ему предстояло еще преодолеть абсолютную
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида