-- Подумаешь, -- сказал Дрозд, не отрываясь от заголовка. -- У меня
однажды совпал номер на лотерейном билете, и я побежал в сберкассу
получать автомобиль. А потом оказалось...
-- Почему это ты записал номер? -- сказал Корнеев, прищурившись на
Романа. -- Это у тебя привычка? Ты все номера записываешь? Может быть, у
тебя и номер твоих часиков записан?
-- Блестяще! -- сказал Почкин. -- Витька, ты молодец. Ты попал в
самую точку. Роман, какой позор! Зачем ты отравил попугая? Как жестоко!
-- Идиоты! -- сказал Роман. -- Что я вам -- Выбегалло?
Корнеев подскочил к нему и осмотрел его уши.
-- Иди к дьяволу! -- сказал Роман. -- Саша, ты только полюбуйся на
них!
-- Ребята, -- сказал я укоризненно, -- да кто же так шутит? За кого
вы нас принимаете?
-- А что остается делать? -- сказал Корнеев. -- Кто-то врет. Либо
вы, либо законы природы. Я верю в законы природы. Все остальное
меняется.
Впрочем, он быстро скис, сел в сторонке и стал думать. Саня Дрозд
спокойно рисовал заголовок. Стелла глядела на всех по очереди
испуганными глазами. Володя Почкин быстро писал и зачеркивал какие-то
формулы. Первым заговорил Эдик.
-- Если даже никакие законы не нарушаются, -- рассудительно сказал
он, -- все равно остается странным неожиданное появление большого
количества попугаев в одной и той же комнате и подозрительная смертность
среди них. Но я не очень удивлен, потому что не забываю, что имею дело с
Янусом Полуэктовичем. Вам не кажется, что Янус Полуэктович сам по себе
прелюбопытнейшая личность?
-- Кажется, -- сказал я.
-- И мне тоже кажется, -- сказал Эдик. -- Чем он, собственно,
занимается, Роман?
-- Смотря какой Янус. У-Янус занимается связью с параллельными
пространствами.
-- Гм, -- сказал Эдик. -- Это нам вряд ли поможет.
-- К сожалению, -- сказал Роман. -- Я вот тоже все время думаю, как
связать попугаев с Янусом, -- и ничего не могу придумать.
-- Но ведь он странный человек? -- сказал Эдик.
-- Да, несомненно. Начать с того, что их двое и он один. Мы к этому
так привыкли, что не думаем об этом...
-- Вот об этом я и хотел сказать. Мы редко говорим о Янусе, мы
слишком уважаем его. А ведь наверняка каждый из нас замечал за ним хоть
одну какую-нибудь странность.
-- Странность номер один, -- сказал я. -- Любовь к умирающим
попугаям.
-- Пусть так, -- сказал Эдик. -- Еще?
-- Сплетники, -- сказал Дрозд с достоинством. -- Вот я у него
однажды просил в долг.
-- Да? -- сказал Эдик.
-- И он мне дал, -- сказал Дрозд. -- А я забыл, сколько он мне дал.
Теперь не знаю, что делать.
Он замолчал. Эдик некоторое время ждал продолжения, потом сказал:
-- Известно ли вам, например, что каждый раз, когда мне приходилось
работать с ним по ночам, ровно в полночь он куда-то уходил и через пять
минут возвращался, и каждый раз у меня создавалось впечатление, что он
так или иначе старается узнать у меня, чем мы тут с ним занимались до
его ухода?
-- Истинно так, -- сказал Роман. -- Я это знаю отлично. Я уже давно
заметил, что именно в полночь у него начисто отшибает память. И он об
этом своем дефекте прекрасно осведомлен. Он несколько раз извинялся и
говорил, что это у него рефлекторное, связанное с последствием сильной
контузии.
-- Память у него никуда не годится, -- сказал Володя Почкин. Он
смял листок с вычислениями и швырнул его под стол. -- Он все время
пристает, виделся ты с ним вчера или не виделся.
-- И о чем беседовал, если виделся, -- добавил я.
-- Память, память, -- пробормотал Корнеев нетерпеливо. -- При чем
здесь память? Мало ли у кого плохая память... Не в этом дело. Что там у
него с параллельными пространствами? ..
-- Сначала надо собрать факты, -- сказал Эдик.
-- Попугаи, попугаи, попугаи, -- продолжал Витька.
-- Неужели все-таки дубли?
-- Нет, -- сказал Володя Почкин. -- Я просчитал, это по всем
категориям не дубль.
-- Каждую полночь, -- сказал Роман, -- он идет вот в эту свою
лабораторию и буквально на несколько минут запирается там. Один раз он
вбежал туда так поспешно, что не успел закрыть дверь...
-- И что? -- спросила Стелла замирающим голосом.
-- Ничего. Сел в кресло, посидел немножко и вернулся обратно. И
сразу спросил, не беседовал ли я с ним о чем-нибудь важном.
-- Я пошел, -- сказал Корнеев, поднимаясь.
-- И я, -- сказал Эдик. -- У нас сейчас семинар.
-- И я, -- сказал Володя Почкин.
-- Нет, -- сказал Роман. -- Ты сиди и печатай. Назначаю тебя
главным. Ты, Стеллочка, возьми Сашу и пиши стихи. А вот я пойду. Вернусь
вечером, и чтобы газета была готова.
Они ушли, а мы остались делать газету. Сначала мы пытались
что-нибудь придумать, но быстро утомились и поняли, что не можем. Тогда
мы написали небольшую поэму об умирающем попугае.
Когда Роман вернулся, газета была готова, Дрозд лежал на столе и
поглощал бутерброды, а Почкин объяснял нам со Стеллой, почему
происшествие с попугаем совершенно невозможно.
-- Молодцы, -- сказал Роман. -- Отличная газета. А какой заголовок!
Какое бездонное звездное небо! И как мало опечаток!.. А где попугай?
Попугай лежал в чашке Петри, в той самой чашке и на том самом
месте, где мы с Романом видели его вчера. У меня даже дух захватило.
-- Кто его сюда положил? -- осведомился Роман.
-- Я, -- сказал Дрозд. -- А что?
-- Нет, ничего, -- сказал Роман. -- Пусть лежит. Правда, Саша?
Я кивнул.
-- Посмотрим, что с ним будет завтра, -- сказал Роман.
Скачать книгу [0.18 МБ]
Пирамида