начинают спешить и распрямляются треки элементарных частиц, искривленные
магнитным полем. И в то же время он не был магом. Во всяком случае,
практикующим магом. Он не ходил сквозь стены, никогда никого не
трансгрессировал и никогда не создавал своих дублей, хотя работал
необычайно много. Он был главой отдела Технического Обслуживания, знал
до тонкостей всю технику института и числился консультантом
Китежградского завода маготехники. Кроме того, он занимался самыми
неожиданными и далекими от его профессии делами.
Историю Саваофа Бааловича я узнал сравнительно недавно. В
незапамятные времена С. Б. Один был ведущим магом земного шара.
Кристобаль Хунта и Жиан Жиакомо были учениками его учеников. Его именем
заклинали нечисть. Его именем опечатывали сосуды с джиннами. Царь
Соломон писал ему восторженные письма и возводил в его честь храмы. Он
казался всемогущим. И вот где-то в середине шестнадцатого века он
воистину стал всемогущим. Проведя численное решение
интегро-дифференциального уравнения Высшего Совершенства, выведенного
каким-то титаном еще до ледникового периода, он обрел возможность
творить любое чудо. Каждый из магов имеет свой предел. Некоторые не
способны вывести растительность на ушах. Другие владеют обобщенным
законом Ломоносова-Лавуазье, но бессильны перед вторым принципом
термодинамики. Третьи -- их совсем немного -- могут, скажем,
останавливать время, но только в римановом пространстве и ненадолго.
Саваоф Баалович был всемогущ. Он мог все. И он ничего не мог. Потому что
граничным условием уравнения Совершенства оказалось требование, чтобы
чудо не причиняло никому вреда. Никакому разумному существу. Ни на
Земле, ни в иной части Вселенной. А такого чуда никто, даже сам Саваоф
Баалович, представить себе не мог. И С. Б. Один навсегда оставил магию и
стал заведующим отделом Технического Обслуживания НИИЧАВО...
С его приходом дела инженеров живо пошли на лад. Движения их стали
осмысленны, злобные остроты прекратились. Я достал папку с очередными
делами и принялся было за работу, но тут пришла Стеллочка, очень милая
курносая и сероглазая ведьмочка, практикантка Выбегаллы, и позвала меня
делать очередную стенгазету.
Мы со Стеллой состояли в редколлегии, где писали сатирические
стихи, басни и подписи под рисунками. Кроме того, я искусно рисовал
почтовый ящик для заметок, к которому со всех сторон слетаются письма с
крылышками. Вообще-то художником газеты был мой тезка Александр Иванович
Дрозд, киномеханик, каким-то образом пробравшийся в институт. Но он был
специалистом по заголовкам. Главным редактором газеты был Роман
Ойра-Ойра, а его помощником -- Володя Почкин.
-- Саша, -- сказала Стеллочка, глядя на меня честными серыми
глазами. -- Пойдем.
-- Куда? -- сказал я. Я знал куда.
-- Газету делать.
-- Зачем?
-- Роман очень просит, потому что Кербер лается. Говорит, осталось
два дня, а ничего не готово.
Кербер Псоевич Демин, товарищ завкадрами, был куратором нашей
газеты, главным подгонялой и цензором.
-- Слушай, -- сказал я, -- давай завтра, а?
-- Завтра я не смогу, -- сказала Стеллочка. -- Завтра я улетаю в
Сухуми. Павианов записывать. Выбегалло говорит, что надо вожака
записать, как самого ответственного... Сам он к вожаку подходить боится,
потому что вожак ревнует. Пойдем, Саша, а?
Я вздохнул, сложил дела и пошел за Стеллочкой, потому что один я
стихи сочинять не могу. Мне нужна Стеллочка. Она всегда дает первую
строку и основную идею, а в поэзии это, по-моему, самое главное.
-- Где будем делать? -- спросил я по дороге. -- В месткоме?
-- В месткоме занято, там прорабатывают Альфреда. За чай. А нас
пустил к себе Роман.
-- А о чем писать надо? Опять про баню?
-- Про баню тоже есть. Про баню, про Лысую гору. Хому Брута надо
заклеймить.
-- Хома наш Брут -- ужасный плут, -- сказал я.
-- И ты, Брут, -- сказала Стелла.
-- Это идея, -- сказал я. -- Это надо развить.
В лаборатории Романа на столе была разложена газета -- огромный
девственно чистый лист ватмана. Рядом с нею среди баночек с гуашью,
пульверизаторов и заметок лежал живописец и киномеханик Александр Дрозд
с сигаретой на губе. Рубашечка у него, как всегда, была расстегнута, и
виднелся выпуклый волосатый животик.
-- Здорово, -- сказал я.
-- Привет, -- сказал Саня.
Гремела музыка -- Саня крутил портативный приемник.
-- Ну что тут у вас? -- сказал я, сгребая заметки.
Заметок было немного. Была передовая "Навстречу празднику". Была
заметка Кербера Псоевича "Результаты обследования состояния выполнения
распоряжения дирекции о трудовой дисциплине за период конец первого --
начало второго квартала". Была статья профессора Выбегаллы "Наш долг --
это долг перед подшефными городскими и районными хозяйствами". Была
статья Володи Почкина "О всесоюзном совещании по электронной магии".
Была заметка какого-то домового "Когда же продуют паровое отопление на
четвертом этаже". Была статья председателя столового комитета "Ни рыбы,
ни мяса" -- шесть машинописных страниц через один интервал. Начиналась
она словами: "Фосфор нужен человеку как воздух". Была заметка Романа о
работах отдела Недоступных Проблем. Для рубрики "Наши ветераны" была
статья Кристобаля Хунты "От Севильи до Гренады. 1547 г.". Было еще
несколько маленьких заметок, в которых критиковалось: отсутствие
надлежащего порядка в кассе взаимопомощи; наличие безалаберности в
организации работы добровольной пожарной дружины; допущение азартных игр
в виварии. Было несколько карикатур. На одной изображался Хома Брут,
расхлюстанный и с лиловым носом. На другой высмеивалась баня -- был
нарисован голый синий человек, застывающий под ледяным душем.
-- Ну и скучища! -- сказал я. -- А может, не надо стихов?
-- Надо, -- сказала Стеллочка со вздохом.
-- Я уже заметки и так и сяк раскладывала, все равно остается
свободное место.
-- А пусть Саня там чего-нибудь нарисует. Колосья какие-нибудь,
расцветающие анютины глазки... А, Санька?
-- Работайте, работайте, -- сказал Дрозд. -- Мне заголовок писать.
Скачать книгу [0.18 МБ]
Пирамида