лично. И ценил. В этом человеке, говорит, погиб великий педагог. Здесь,
говорит, ему бы цены не было... Ладно.
Хотел я остановиться, но не сумел - стал думать о Гепарде. Эх,
Гепард... Ну ладно, ребята погибли, Заяц, Носатый... Клещ с ракетой под
мышкой под бронеход бросился... Пусть. На то нас родили на свет. А вот
Гепард... Отца ведь я почти не помню, мать - ну что мать? А вот тебя я
никогда не забуду. Я ведь слабый в школу пришел - голод, кошатину жрал,
самого чуть не съели, отец с фронта пришел без рук, без ног, пользы от
него никакой, все на водку променивал... А в казарме что? В казарме тоже
не сахар, пайки сами знаете какие. И кто мне свои консервы отдавал? Стоишь
ночью дневальным, жрать хочется - аж зубы скрипят; вдруг появится, как
из-под земли, рапорт выслушает, буркнет что-то, сунет в руку ломоть хлеба
с кониной - свой ведь ломоть, по тыловой норме - и нет его... А как в
марш-броске он меня двадцать километров на загривке тащил, когда я от
слабости свалился? Ребята ведь должны были тащить, и они бы и рады, да
сами падали через каждые десять шагов. А по инструкции как? Не может идти
- не может служить. Валяй домой, под вонючую лестницу, за кошками
охотиться... Да, не забуду я тебя. Погиб ты, как нас учил погибать, так и
сам погиб. Ну, а раз уж я уцелел, значит, и жить я теперь должен, твоей
памяти не посрамив. А как жить? Влип я, Гепард. Ох и влип же я! Где ты там
сейчас? Вразуми, подскажи...
Ведь они здесь меня купить хотят. Перво-наперво спасли мне жизнь.
Вылечили, как новенького сделали, даже ни одного зуба дырявого не осталось
- новые выросли, что ли? Дальше. Кормят на убой, знают, бродяги, как у нас
со жратвой туго. Ласковые слова говорят, симпатичного человека
приставили...
Тут он меня позвал: обедать пора.
Уселись мы за столом в гостиной, взяли эти самые тюбики, навертели
себе еды. Корней что-то странное соорудил - целый клубок прозрачных
желтоватых нитей - что-то вроде дохлого болотного ежа, - все это залепил
коричневым соусом, сверху лежат кусочки и ломтики то ли мяса, то ли рыбы,
и пахнет... Не знаю даже - чем, но крепко пахнет. Ел он почему-то
палочками. Зажал две палочки между пальцами, тарелку к самому подбородку
поднес и пошел кидать все это в рот. Кидает, а сам мне подмигивает.
Хорошее у него, значит, настроение. Ну, а у меня от всех моих мыслей, да и
от груш, наверное, аппетита почти не осталось. Сделал я себе мяса.
Вареного. Хотел тушеного, а получилось вареное. Ладно, есть можно, и на
том спасибо.
- Хорошо я сегодня поработал, - сообщил Корней, уплетая своего ежа. -
А ты что поделывал?
- Да так. Ничего особенного. Купался. В траве сидел.
- В степь ходил?
- Нет.
- Зря. Я же тебе говорю: там для тебя много интересного.
- Я схожу. Потом.
Корней доел ежа и снова взялся за тюбики.
- Придумал, где бы тебе хотелось побывать?
- Нет. То есть да.
- Ну?
Что бы мне ему такое-этакое соврать? Никуда мне сейчас не хотелось,
мне бы здесь, с этим домом разобраться, и я ляпнул:
- На Луне...
Он посмотрел на меня с удивлением.
- А за чем же дело стало? Нуль-кабина - в саду, справочник по шифрам
я тебе дал... Набирай номер и отправляйся.
Нужна мне эта Луна...
- И отправлюсь, - сказал я. - Галоши вот только надену...
Сам не знаю, откуда присловка эта у меня взялась. Идиома, наверное,
какая-нибудь. Засадили они мне ее в мозг, и теперь она время от времени у
меня выскакивает.
- Что-что? - спросил Корней, приподняв брови.
Я промолчал. Теперь вот на Луну надо. Раз сказал, значит, придется. А
чего я там не видел? Вообще-то, конечно, не мешает посмотреть... Подумал
я, сколько мне еще здесь надо посмотреть, и в глазах потемнело. И ведь это
только посмотреть! А надо еще запомнить, уложить в башке все это кирпичик
к кирпичику, а в башке и так все перемешалось, будто я уже сто лет здесь
болтаюсь, и все эти сто лет днем и ночью мне показывают какое-то
сумасшедшее кино без начала и конца. Он ведь ничего от меня не скрывает.
Нуль-транспортировка? Пожалуйста! Объясняет про нуль-транспортировку. И
вроде бы понятно объясняет, модели показывает. Модели понимаю, а как
работает нуль-кабина - нет, хоть кол на голове теши. Изгибание
пространства, понял? Или, скажем, про эту пищу из тюбиков. Три часа он мне
объяснял, а что осталось в голове? Субмолекулярное сжатие. Ну, еще
расширение. Субмолекулярное сжатие - это, конечно, хорошо и даже
прекрасно. Химия. А вот откуда кусок жареного мяса берется?
- Ну, что загрустил? - спросил Корней, утираясь салфеткой. - Трудно?
- Башка болит, - сказал я со злостью.
Он хмыкнул и принялся прибирать со стола. Я, конечно, как положено,
сунулся ему помогать, только тут у них и одному делать нечего. Всего и
приборки-то: в середине стола лючок открыть и все туда спихнуть, а уж
закрывать и не надо, само закроется.
- Пойдем кино посмотрим, - сказал он. - Один мой знакомый отличную
ленту сделал. В старинном стиле, плоскую, черно-белую. Тебе понравится.
Короче, пришлось мне тут же сесть и смотреть это кино. Куролесица
какая-то. Про любовь. Любят там друг друга двое аристократов, а родители
против. Есть там, конечно, пара мест, где дерутся, но все на мечах. Снято,
правда, здорово, у нас так не умеют. Один там другого ткнул мечом, так уж
без обману; лезвие из спины на три пальца вылезло и даже, вроде,
дымится... Вот им еще, например, зачем рабы нужны. Замутило меня от этой
мысли, еле я дотерпел до конца. Вдобавок курить хотелось дико. Корней, как
и Гепард, курение не одобряет. Предложил даже излечить от этой привычки,
да я не согласился: всего-то от меня изначального одно это, может быть, и
осталось... В общем, попросил я разрешения пойти к себе. Почитать, говорю.
Про Луну. Поверил. Отпустил.
И вошел я в свою комнату, будто домой вернулся. Я ее сразу, как
приехал, для себя переоборудовал. Тоже, между прочим, намучился. Корней
мне, конечно, все объяснил, но я, конечно, ничего толком не понял. Стою
посреди комнаты и ору, как псих: "Стул! Хочу стул!". Только потом
понемногу приспособился. Здесь, оказывается, орать не надо, а надо только
тихонечко представить себе этот стул во всех подробностях. Вот я и
Скачать книгу [0.08 МБ]
Пирамида