выходил?
- Да, собственно, остается одна только госпожа Мозес... Гм... - Он
сильно поскреб ногтями обширную щеку. - Нет, - сказал он решительно. - Не
помню. Я, как хозяин, в общем, следил за гостями и поэтому, как видите,
кое-что помню довольно хорошо. Но вы знаете, был такой момент, когда мне
чертовски везло. Это длилось недолго, всего два-три круга, но что было во
время этой полосы удач... - Хозяин развел руками. - Я хорошо помню, что
госпожа Мозес танцевала с ребенком, и хорошо помню, что потом она подсела
к нам и даже играла. Но выходила ли она... Нет, я не видел. К сожалению.
- Ну, что ж, и на том спасибо, - сказал я рассеяно. Я уже думал о
другом. - А ребенок, стало быть, ушел с Олафом, и больше они не
возвращались, так?
- Так.
- И было это до половины десятого, когда вы поднялись из-за карт?
- Именно так.
- Спасибо, - сказал я и поднялся. - Пойду, пожалуй. Да, еще один
вопрос. Вы видели Хинкуса после обеда?
- После обеда? Нет.
- Ах да, вы же играли... А до обеда?
- До обеда я его видел несколько раз. Я видел его утром, когда он
завтракал, потом на дворе, когда все мы играли и резвились... Потом он из
моей конторы давал телеграмму в Мюр, потом... Да! Потом он спросил меня,
как пройти на крышу, и сказал, что будет загорать... Ну и все, кажется.
Нет, еще раз я видел его днем в буфетной, он забавлялся с бутылкой бренди.
Больше я его днем не видел.
Тут мне показалось, что я поймал ускользнувшую было мысль.
- Слушайте, Алек, я совсем забыл, - сказал я. - Как записался у вас
Олаф?
- Принести вам книгу? - спросил хозяин. - Или так сказать?
- Так скажите.
- Олаф Андварафос, государственный служащий, в отпуск на десять дней,
один.
Нет, это была не та мысль.
- Спасибо, Алек, - сказал я и снова сел. - Теперь займитесь своими
делами, а я буду сидеть и думать.
Я охватил голову руками и стал думать. Что же у меня есть? Мало,
чертовски мало. Я узнал, что Олаф ушел из столовой между девятью и
половиной десятого и больше в зал не возвращался. Теперь так. Выяснилось,
что вместе с Олафом ушел этот самый ребенок. Таким образом, насколько
можно пока судить, чадо - это последний человек, который видел Олафа
живым. Если не считать убийцы, конечно. И если считать, что все
допрошенные говорят правду. Значит, Олаф убит где-то между началом
десятого и началом первого. Ничего себе, промежуточек. Впрочем, Симонэ
утверждает, будто без пяти десять в комнате Олафа было слышно какое-то
движение, а примерно в десять минут одиннадцатого никто в номере не
отзывался на стук дю Барнстокра. Но это еще ничего не значит, Олаф мог в
это время выйти. Я с досадой дернул себя за волосы. Олафа вообще могли
убить не в номере... Нет, рано, рано делать выводы. У меня еще остается
Брюн по делу Олафа и госпожа Мозес по делу Хинкуса... Хотя что она мне
может сказать? Ну, вышла на крышу, ну, увидела Хинкуса... Минуточку, а
зачем она выходила на крышу? Одна, без мужа, декольте... Ладно. Вопрос: с
кого начать? Поскольку убит Олаф, а не Хинкус, и поскольку госпожа Мозес
уже наверняка знает об убийстве от супруга, начнем с чада. Спросонок люди
говорят иногда интересные вещи. Заодно, может быть, удастся определить,
какого оно пола, мельком подумал я, поднимаясь.
Стучать в номер к чаду пришлось долго и громко. Потом за дверью
зашлепали босые ноги, и сердитый сипловатый голос осведомился: какого
дьявола?
- Откройте, Брюн, это я, Глебски, - сказал я.
Последовало короткое молчание. Затем голос испуганно спросил:
- Вы что, свихнулись? Три часа ночи!..
- Откройте, вам говорят! - прикрикнул я.
- А в чем дело?
- Вашему дядюшке плохо, - сказал я наугад.
- Ну да?.. Постойте, дайте штаны надеть...
Шлепанье босых ног удалилось. Я ждал. Потом ключ в замке повернулся,
дверь распахнулась, и чадо шагнуло через порог.
- Не так быстро, - сказал я, придерживая его за плечо. - Ну-ка,
зайдемте в номер...
Чадо явно еще не проснулось до конца и поэтому не проявило особенной
строптивости. Оно позволило вернуть себя в номер и усадить на разоренную
кровать. Я сел в кресло напротив. Несколько секунд чадо смотрело на меня
сквозь свои огромные черные очки, и вдруг пухлые розовые губы его
задрожали.
- Так плохо? - шепотом спросило оно. - Да не молчите же, скажите
что-нибудь наконец!
С некоторым удивлением я был вынужден признать, что это дикое
существо, по-видимому любит своего дядю и боится за него. Я достал
сигарету и сказал, закуривая:
- Нет, ваш дядя жив и здоров. Речь пойдет о другом.
- Но вы же сказали...
- Ничего я не говорил, вам приснилось. Вот что: быстро и немедленно
говорите. Когда вы расстались с Олафом? Ну, живо!
- С каким Олафом? Чего вам от меня надо?
- Когда и где вы в последний раз видели Олафа?
Чадо помотало головой.
- Ничего не понимаю. При чем здесь Олаф? Что с дядей?
- Дядя спит. Дядя жив и здоров. Когда вы в последний раз виделись с
Олафом?
- Да что вы затвердили одно и то же? - возмутилось чадо. Оно
постепенно приходило в себя. - И чего вы вообще вперлись ко мне посреди
ночи?
- Я вас спрашиваю...
- А мне на вас плевать! Убирайся отсюда, а то я дядю позову! Фараон
чертов!
- Вы танцевали с Олафом, а потом ушли. Куда? Зачем?
- А вам-то что? Невесту приревновал?
- Хватит болтать, скверная девчонка! - гаркнул я. - Олаф убит! Я
знаю, что ты - последняя, кто видел его живым! Когда это было? Где? Живо!
Ну?
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида