слова. Глупо. Глупо!.. Ну, ладно, ну, не нравится тебе эта
затея. Мало ли кому что не нравится! В конце концов, тебя
сюда не приглашали, случайно ты здесь оказалась, так веди
себя, как полагается! Ведь не понимаешь же ничего в
контактах, квартирьер несчастный... Снимай свои паршивые
кроки и делай то, что тебе говорят! Ну что ты смыслишь в
абстрактных идеях? И где ты их вообще видела - абстрактные?
ведь сегодня она абстрактная, а завтра без нее история
остановится... Ну, хорошо, ну, не нравится тебе. Ну,
откажись!.. Ведь так все шло славно, только-только с
Малышом сошлись, такой парень чудесный, умница, с ним горы
можно было бы своротить! Эх ты, квартирьер... Друг,
называется... А теперь вот ни Малыша, ни друга... И Комов
тоже хорош: ломится, как вездеход, напролом, ни
посоветуется, ни обьяснит ничего толком... Не-ет, чтобы я
еще когда-нибудь в контактах участвовал - дудки! Кончится
вся эта кутерьма, немедленно подаю заявление в проект
"Ковчег-2" - с вадиком, с таней, с головастой нинон, в
конце концов. Как зверь буду работать, без болтовни, ни на
что не отвлекаясь. Никаких контактов!.. Незаметно я заснул
и спал так, что только бурболки отскакивали, как говаривал
мой прадед. Все-таки за последние двое суток я не спал и
четырех часов. Еле-еле Вандерхузе меня добудился. Пора было
на вахту.
- А Майка? - спросил я спросонок, но тут же
спохватился. Впрочем, Вандерхузе сделал вид, что не
расслышал.
Я принял душ, оделся и пошел в рубку. Давешние
неприятные ощущения вновь овладели мною. Не хотелось ни с
кем разговаривать, не хотелось никого видеть. Вандерхузе
сдал вахту и ушел спать, сообщив, что вокруг корабля ничего
не происходит и что через шесть часов меня сменит Комов.
Было ровно двадцать два по бортовому времени. На
экране играли сполохи над хребтом, дул сильный ветер с
океана - рвал в клочья туманную шапку над горячей трясиной,
прижимал к промерзшему песку оголенные кусты, швырял на
пляж клочья мгновенно замерзающей пены. На посадочной
полосе, слегка кренясь навстречу ветру, торчал одинокий
том. Все сигнальные огни его сообщали, что он в простое,
никаких заданий не имеет и пребывает в готовности выполнить
любое приказание. Очень грустный пейзаж. Я включил внешнюю
акустику, с минуту послушал рев океана, свист и завывание
ветра, дробный стук ледяных капель по обшивке, и снова
отключился.
Я попытался представить себе, что сейчас делает Малыш,
вспомнил горячий ячеистый туман, размытые сгустки света, а
точнее - не света, конечно, а тепла, и это ровное сияние,
наполненное кашей странных звуков, и загадочный строй
отражений, которые не были отражениями... Ну, что ж, ему
там, наверное, тепло, уютно, привычно и есть, ох, есть, о
чем поразмышлять. Забился, наверное, в какой-нибудь
каменный угол и тяжело переживает обиду, которую нанесла
ему Майка ("мам-ма... " - "да, колокольчик", - вспомнил я. )
с точки зрения Малыша все это должно выглядеть крайне
нечестно. Я бы на его месте больше сюда никогда бы не
пришел... А ведь Комов так обрадовался, когда Майка
нацепила на Малыша свой обруч. "молодец, Майя, - сказал он.
- это хороший шанс, я бы не рискнул... " впрочем, все равно
из этой идеи ничего не получилось бы. Все-таки конструкторы
многого не додумали. Обьектив, например, надо было
делать стерео... Хотя, конечно, предназначается совсем
для других целей... Но кое-что подсмотреть все-таки
удалось. Скажем, как Малыш летел. Только - каким образом
летел, почему летел, на чем летел?.. И эта сцена у
разбитого "пеликана"... Планета невидимок. Да, наверное,
любопытные вещи можно было бы здесь увидеть, если бы Комов
разрешил запустить сторожа-разведчика. Может быть, теперь
разрешит? Да и сторожа-разведчика не нужно. На первый
случай просто пройтись локатором-пробником по горизонту...
Запел радиовызов. Я подошел к рации. Незнакомый голос
очень вежливо, я бы даже сказал робко попросил Комова.
- Кто вызывает? - осведомился я не очень приветливо.
- Это такой член комиссии по контактам. Горбовский моя
фамилия. - я сел. - мне очень нужно поговорить с геннадием
юрьевичем. Или он, может быть, спит?
- Сейчас, леонид андреевич, - забормотал я. - сию
минутку, леонид андреевич... - я торопливо включил
интерком. - Комова в рубку, - сказал я. - срочный вызов с
базы.
- Да не такой уж срочный... - запротестовал
Горбовский.
- Вызывает леонид андреевич Горбовский! - торжественно
добавил я в интерком, чтобы Комов там не слишком копался.
- Молодой человек... - позвал Горбовский.
- На вахте Стась Попов, кибертехник! - отрапортовал я.
- за время моей вахты никаких происшествий не произошло!
Горбовский помолчал, потом неуверенно произнес:
- Вольно...
Послышался стук торопливых шагов, и в рубку быстро
вошел Комов. Лицо у него было осунувшееся, глаза
стеклянные, под глазами темные круги. Я поднялся и уступил
ему место.
- Комов слушает, - проговорил он. - это вы, леонид
андреевич?
- Это я, здравствуйте... - отозвался Горбовский. -
слушайте, геннадий, а нельзя ли нам сделать так, чтобы мы
друг друга видели? Тут какие-то кнопки...
Комов только глянул на меня, и руки мои сами
протянулись к пульту и подключили визор. Мы, радисты,
обычно держим визор отключенным. По разным причинам.
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида