было белое и искрилось в свете сполохов. Но у самого люка,
у меня под ногами, чернел какой-то круглый предмет. Черт
знает, какая дикость представилась мне на мгновение. Я даже
не сразу заставил себя нагнуться.
Это был наш мяч. А на мяч был напялен обруч с "третьим
глазом". Обьектив был разбит, и вообще обруч выглядел так,
словно побывал под обвалом.
И ни одного следа на снежной пелене.
Заключение
Он вызывает меня всякий раз, когда ему хочется
побеседовать.
- Здравствуй, Стась, - говорит он. - побеседуем?
давай?
Для связи выделено четыре часа в сутки, но он никогда
не выдерживает расписания. Он его не признает. Он вызывает
меня, когда я сплю, когда я сижу в ванне, когда я пишу
отчеты, когда я готовлюсь к очередному разговору с ним,
когда я помогаю ребятам, которые по винтику перебирают
охранный спутник "странников"... Я не сержусь. На него
нельзя сердиться.
- Здравствуй, Малыш, - отзываюсь я. - конечно, давай
побеседуем.
Он жмурится, как бы от удовольствия, и задает свой
стандартный вопрос:
- Ты сейчас настоящий, Стась? Или это твое
изображение?
Я уверяю его, что это я, собственной персоной, Стась
попов, лично и без никаких изображений. Уже много раз я
обьяснял ему, что не умею строить изображения, и он,
по-моему, давным-давно это понял, но вопрос остается. Может
быть, он так шутит, может быть, без этого вопроса он не
представляет себе нормальный обмен приветствиями, а может
быть, ему просто нравится слово "изображение". Есть у него
любимые слова - "изображение", "феноменально", "по
бим-бом-брамселям"...
- Почему глаз видит? - начинает он.
Я обьясняю ему, почему видит глаз. Он внимательно
слушает, то и дело прикасаясь к своим глазам длинными
чуткими пальцами. Он великолепно умеет слушать, и хотя
теперь он бросил эту свою манеру - метаться как угорелый,
когда его что-нибудь особенно поражает, - я все время
чувствую в нем какой-то азарт, скрытую буйную страсть,
неописуемый, недоступный мне, к сожалению, всепоглощающий
восторг узнавания.
- Феноменально! - хвалит он, когда я заканчиваю. -
щелкунчик! Я это обдумаю, а потом спрошу еще раз...
Между прочим, эти его одинокие размышления над
прослушанным (бешеный танец лицевых мускулов, замысловатые
узоры из камней, прутьев, листьев) наводят его иногда на
очень странные вопросы. Вот и сейчас:
- Как узнали, что люди думают головой? - спрашивает
он.
Я слегка ошарашен и начинаю барахтаться. Он слушает
меня по-прежнему внимательно, и постепенно я выплываю,
нащупываю твердую почву под ногами, и все идет вроде бы
гладко, и оба мы вроде бы довольны, но когда я заканчиваю,
он обьявляет:
- Нет. Это очень частное. Это не всегда и не везде.
если я думаю только головой, то почему я совсем не могу
размышлять без рук?..
Я чувствую, что мы вступаем на скользкую почву. Центр
категорически предписал мне любой ценой уклоняться от
разговоров, которые могли бы навести Малыша на идею
аборигенов. И предписал, надо сказать, правильно. Совсем
избежать таких разговоров не удается, и в последнее время я
заметил, что Малыш как-то очень болезненно переживает даже
собственные ссылки на свой образ жизни. Может быть,
начинает догадываться? Кто его знает... Я уже несколько
дней жду его прямого вопроса. Хочу этого вопроса и боюсь
его...
- Почему вы можете, а я не могу?
- Этого мы еще толком не знаем, - признаюсь я и
осторожно добавляю: - есть предположение, что ты все-таки
не совсем человек...
- Тогда что же такое человек? - немедленно
осведомляется он. - что такое человек совсем?
Я очень неважно представляю себе, как можно ответить
на такой вопрос, и обещаю рассказать ему об этом в
следующую встречу. Он сделал из меня настоящего
энциклопедиста. Иногда я круглые сутки глотаю и перевариваю
информацию. Главный информаторий работает на меня,
крупнейшие специалисты по самым различным отраслям знания
работают на меня, я обладаю правом в любую минуту связаться
с любым из них и просить разьяснений - относительно
моделирования п-абстракций, обмена веществ у абиссальных
форм жизни, методики построения шахматных этюдов...
- У тебя усталый вид, - сочувственно замечает Малыш. -
ты устал?
- Ничего, - говорю я. - терпеть можно.
- Странно, что ты устаешь, - сообщает он задумчиво. -
я почему-то никогда не устаю. А что такое, собственно,
усталость?
Я набираю в грудь побольше воздуху и принимаюсь
обьяснять ему, что такое усталость. Не переставая слушать,
он раскладывает перед собою камешки, которые обработал для
него старый добрый том, придав им форму кубиков, шаров,
Параллелепипедов, конусов и более сложных фигур. К моменту,
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида