полушутливо предположил, что аборигены и есть "странники" -
угомонившиеся, насытившиеся внешней информацией,
замкнувшейся на себя. Горбовский опять намекнул на идеи
Комова и тоже в шутку стал его допрашивать, как надлежит
оценивать такую эволюцию "странников" в свете теории
вертикального прогресса.
Потом поговорили о здоровье доктора мбога, перескочили
внезапно на умиротворение какой-то островной империи и о
роли в этом умиротворении некоего карла-людвига, которого
они почему-то тоже называли "странником"; плавно и как-то
неуловимо перешли от карла-людвига к вопросу о пределах
компетенции совета галактической безопасности, согласились
на том, что в компетенцию эту входят только гуманоидные
цивилизации... Очень скоро я перестал понимать, о чем они
говорят, а главное - почему они говорят именно об этом.
Потом Горбовский сказал:
- Я вас совсем заморил, геннадий, извините. Идите
отдыхать. Очень приятно было с вами побеседовать. Мы-таки
давненько не видались.
- Но скоро, конечно, увидимся вновь, - проговорил
Комов с горечью.
- Да, думаю, дня через два. Бадер уже в пути, боровик
тоже. Я думаю, что послезавтра весь будет на базе.
- Значит, до послезавтра, - сказал Комов.
- Передайте привет вашему вахтенному... Стасю,
кажется. Очень он у вас... Такой... Строевой, я бы сказал.
и якову, якову обязательно передавайте привет! Ну, и всем
остальным, конечно.
Они попрощались.
Я сидел тихо, как мышь, и продолжал бессмысленно
таращиться на обзорный экран, ничего не видя, ничего не
понимая. За спиной у меня не было слышно ни звука. Минуты
тянулись нестерпимо медленно. От желания обернуться у меня
окаменела шея и кололо под лопаткой. Мне было совершенно
ясно, что Комов сражен. Во всяком случае, я был сражен
наповал. Я искал ответ за Комова, но в голове у меня
бессмысленно вертелось только одно "а что мне "странники"?
подумаешь, "странники"! Я сам, в некотором роде,
"странник"... "
Вдруг Комов сказал:
- Ну, а ваше мнение, Стась?
Я чуть было не ляпнул: "а что нам "странники"? " - но
удержался. Посидел секунду в прежней позе для
значительности, а потом повернулся вместе с креслом. Комов,
положив подбородок на сплетенные пальцы, смотрел на
потухший экранчик визора. Глаза его были полузакрыты, рот
какой-то скорбный.
- Наверное, придется выждать... - сказал я. - что ж
делать... Да и Малыш, может быть, больше не придет... Во
всяком случае, не скоро придет...
Комов усмехнулся краем рта.
- Малыш-то придет, - сказал он. - Малыш слишком любит
задавать вопросы. А представляете, сколько у него теперь
новых вопросов?
Это было почти слово в слово то, что сказал в
кают-компании Вандерхузе.
- Тогда, может быть... - пробормотал я нерешительно, -
может быть, и на самом деле лучше...
Ну что я мог ему сказать? После Горбовского, после
самого Комова, что мог сказать незаметный рядовой
кибертехник, двадцати лет, стаж практической работы шесть с
половиной суток, - парень, может быть, и неплохой,
трудолюбивый, интересующийся и все такое, но, прямо надо
признать, не великого ума, простоватый, невежественный...
- Может быть, - вяло сказал Комов. Он поднялся,
направился, шаркая подошвами, к выходу, но на пороге
остановился. Лицо его вдруг исказилось. Он почти выкрикнул:
- неужели же никто из вас не понимает, что Малыш - это
случай единственный, случай, по сути дела, невозможный, а
потому единственный и последний! Ведь этого больше не
случится никогда. Понимаете? Ни-ког-да!
Он ушел, а я остался сидеть лицом к рации и спиной к
экрану и старался разобраться не столько даже в мыслях
своих, сколько в чувствах. Никогда!.. Конечно, никогда. Как
мы все здесь запутались! Бедный Комов, бедная Майка, бедный
Малыш... А кто самый бедный? Теперь мы, конечно, отсюда
уйдем. Малышу станет полегче, Майка пойдет учиться на
педагога, так что, пожалуй, самый бедный - Комов. Это же
надо придумать: наткнуться - лично наткнуться! - на
уникальнейшую ситуацию, на уникальнейшую возможность
подвести, наконец, под свои идеи экспериментальный базис, и
вдруг - все вдребезги! Вдруг тот самый Малыш, который
должен был стать верным помощником, неоценимым посредником,
главным тараном, сокрушающим все преграды, сам превращается
в главное препятствие... Ведь нельзя же ставить вопрос:
будущее Малыша или вертикальный прогресс человечества. Тут
какая-то логическая каверза, вроде апорий зенона... Или не
каверза? Или на самом деле вопрос так и следует ставить?
человечество, все-таки... В задумчивости я повернулся в
кресле лицом к экрану, рассеянно оглядел окрестности и
ахнул. Великие вопросы мгновенно вылетели из головы.
Урагана как не бывало. Все вокруг было бело от инея и
снега, а том стоял совсем рядом с кораблем, на самой
границе мертвой зоны, перед входным люком, и я сразу понял,
что это Малыш сидит там на снегу и не решается войти -
одинокий, раздираемый между двумя цивилизациями...
Я вскочил и галопом понесся по коридору. В кессоне я
машинально схватил было доху, но тут же бросил ее, всем
телом ударил в перепонку люка и вывалился наружу. Малыша не
было. Глупый том зажег огонек, испрашивая приказаний. Все
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида
