выпил и налил еще.
- А салат? - огорченно спросил Вандерхузе.
Я покачал головой и сказал в спину Комову:
- У меня все закончено. Можно быть свободным?
- Да, - ответил Комов, не оборачиваясь. - из корабля
не выходить.
В коридоре Вандерхузе сообщил мне:
- Майка обедает.
- Истеричка, - сказал я со злостью.
- Напротив. Я бы сказал, что она спокойна и довольна.
и никаких следов раскаяния.
Мы вместе вошли в кают-компанию. Майка сидела за
столом, ела суп и читала какую-то книжку.
- Здорово, арестант, - сказал я, усаживаясь перед ней
со своим стаканом.
Майка оторвалась от книжки и поглядела на меня,
прищурив один глаз.
- Как начальство? - осведомилась она.
- В тягостном раздумье, - сказал я, разглядывая ее. -
решает, вздернуть ли тебя на фок-рее немедленно или довезти
до дувра, где тебя повесят на цепях.
- А что на горизонтах?
- Без изменений.
- Да, - сказала Майка, - теперь он больше не придет.
Она сказала это с явным удовлетворением. Глаза у нее
были веселые и отчаянные, как давеча. Я отхлебнул томатного
сока и покосился на Вандерхузе. Вандерхузе с постным видом
поедал мой салат. Мне вдруг пришло в голову: а капитан-то
наш рад-радехонек, что не он командует в сей кампании.
- Да, - сказал я. - похоже на то, что контакт ты нам
сорвала.
- Грешна, - коротко ответила Майка и снова уткнулась в
книгу. Только она не читала. Она ждала продолжения.
- Будем надеяться, что дело обстоит не так плохо, -
сказал Вандерхузе. - будем надеяться, что это просто
очередное осложнение.
- Вы думаете, Малыш вернется? - спросил я.
- Думаю, да, - сказал Вандерхузе со вздохом. - он
слишком любит задавать вопросы. А теперь у него появилась
масса новых. - он доел салат и поднялся. - пойду в рубку, -
сообщил он. - сказать по правде, это очень некрасивая
история. Я понимаю, тебя, Майка, но ни в какой степени не
оправдываю. Так, знаешь ли, не поступают...
Майка ничего не ответила, и Вандерхузе удалился,
толкая перед собою столик. Как только шаги его затихли, я
спросил, стараясь говорить вежливо, но строго:
- Ты это сделала нарочно или случайно?
- А ты как полагаешь? - спросила Майка, уставясь в
книгу.
- Комов взял вину на себя, - сказал я.
- То есть?
- Лампа-вспышка была включена, оказывается, по его
небрежности.
- Очень мило, - произнесла Майка. Она положила книжку
и потянулась. - великолепный жест.
- Это все, что ты можешь мне сказать?
- А что тебе, собственно, нужно? Чистосердечное
признание? Раскаяние? Слезы в жилетку?
Я снова отхлебнул соку. Я сдерживался.
- Прежде всего я хотел бы узнать, случайно или
нарочно?
- Нарочно. Что дальше?
- Дальше я хотел бы узнать, для чего ты это сделала?
- Я сделала это для того, чтобы раз и навсегда
прекратить безобразие. Дальше?
- Какое безобразие? О чем ты говоришь?
- Потому что это отвратительно! - сказала Майка с
силой. - потому что это было бесчеловечно. Потому что я не
могла сидеть сложа руки и наблюдать, как гнусная комедия
превращается в трагедию. - она отшвырнула книжку. - и
нечего сверкать на меня глазами! И нечего за меня
заступаться! Ах, как он великодушен! Любимец доктора мбога!
все равно я уйду. Уйду в школу и буду учить ребят, чтобы
они вовремя хватали за руку всех этих фанатиков абстрактных
идей и дураков, которые им подпевают!
У меня было благое намерение выдержать вежливый,
корректный тон до конца. Но тут терпение мое лопнуло. У
меня вообще дело с терпением обстоит неважно.
- Нагло! - сказал я, не находя слов. - нагло себя
ведешь! Нагло!
Я попытался еще раз отхлебнуть соку, но выяснилось,
что стакан пуст. Как-то незаметно я успел все выхлебать.
- А дальше? - спросила Майка, презрительно усмехаясь.
- Все, - сказал я угрюмо, разглядывая пустой стакан.
действительно, сказать мне было больше нечего. Расстрелял я
весь свой боезапас. Вероятно, я и шел-то к Майке не для
того, чтобы разобраться, а просто чтобы обругать ее.
- А если все, - сказала Майка, - то иди в рубку и
целуйся со своим Комовым. А заодно со своим томом и прочей
своей кибернетикой. А мы, знаешь ли, просто люди, и ничто
человеческое нам не чуждо.
Я отодвинул стакан и встал. Говорить больше было не о
чем. Все было ясно. Был у меня товарищ - нет у меня
товарища. Ну что ж, перебьемся.
- Приятного аппетита, - сказал я и на негнущихся ногах
направился в коридор.
Сердце у меня колотилось, губы отвратительно дрожали.
я заперся у себя в каюте, повалился на постель и уткнулся
носом в подушку. В голове у меня в горькой и бездонной
густоте кружились, сталкивались и рассыпались невысказанные
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида