упускал ни единого случая продемонстрировать перед нами
свои физические преимущества, он навязал нам соревнование,
и как-то само собой получилось, что он стал играть один
против нас троих, и мы все время проигрывали. Сначала он
выигрывал, потому что мы поддавались. Потом он выигрывал,
потому что мы не понимали его правил. Потом мы поняли
правила, но нам с Майкой мешали дохи. Потом мы решили, что
том слишком неуклюж, и прогнали его. Майка вошла в азарт и
заиграла в полную силу, я тоже делал все, что мог, но мы
проигрывали очко за очком. Мы ничего не могли сделать с
этим молниеносным дьяволенком, который перехватывал любые
мячи, сам бил очень сильно и точно, негодующе вопил, если
мяч задерживался в наших руках дольше секунды, и совершенно
сбивал нас с толку своими фантомами или, того хуже, манерой
мгновенно исчезать из виду и появляться столь же мгновенно
совсем в другом месте. Мы не сдавались, конечно, - от нас
столбом шел пар, мы задыхались, мы потели, мы орали друг на
друга, но мы дрались до последнего. И вдруг все кончилось.
Малыш остановился, проводил взглядом мяч и сел на
песок.
- Это было хорошо, - сказал он. - я никогда не знал,
что бывает так хорошо.
- Что? - крикнул я, задыхаясь. - устал, Малыш?
- Нет. Вспомнил. Не могу забыть. Не помогает. Никакое
удовольствие не помогает. Больше не зови меня играть. Мне
плохо, а сейчас еще хуже. Скажи ему, чтобы он думал скорее.
я разорвусь пополам, если он быстро не придумает. У меня
внутри все болит. Я хочу разорваться, но боюсь. Поэтому не
могу. Если будет очень болеть, перестану бояться. Пусть
думает быстро.
- Ну что ты, в самом деле, Малыш! - сказал я
расстроенно. Я не совсем понимал, что с ним происходит, но
я видел, что ему действительно плохо. - выбрось ты все это
из головы! Просто ты не привык к людям. Надо чаще
встречаться, больше играть...
- Нет, - сказал Малыш и вскочил. - больше не приду.
- Ну почему же? - вскричал я. - ведь было хорошо!
будет еще лучше! Есть другие игры, не только с мячом... С
обручем, с крыльями!
Он медленно пошел прочь.
- Есть шахматы! - торопливо говорил я ему в спину. -
ты знаешь, что такое шахматы? Это величайшая игра, ей
тысяча лет!..
Он приостановился. Я принялся торопливо и вдохновенно
обьяснять ему, что такое шахматы - простые шахматы,
трехмерные шахматы, эн-мерные шахматы... Он стоял и слушал,
глядя в сторону. Я кончил про шахматы и начал про покари. Я
судорожно вспоминал все игры, какие знал.
- Да, - произнес Малыш. - я приду.
И, уже больше не останавливаясь, он побрел, нога за
ногу, к болоту. Некоторое время мы молча смотрели ему
вслед, потом Майка крикнула: "Малыш! " - сорвалась с места,
догнала его и пошла рядом. Я подобрал свою доху, оделся,
отыскал доху Майки и нерешительно двинулся за ними. На душе
у меня был какой-то неприятный осадок, и я не понимал, в
чем дело. Вроде бы все кончилось хорошо: Малыш обещал
вернуться, значит, все-таки привязался к нам, значит, без
нас ему теперь гораздо хуже, чем с нами... "привыкнет, -
повторял я про себя. - ничего, привыкнет... " я увидел, что
Майка остановилась, а Малыш побрел дальше. Майка
повернулась и, обхватив себя за плечи, побежала мне
навстречу. Я подал ей доху и спросил:
- Ну, что?
- Все в порядке, - сказала она. Глаза у нее были
прозрачные и какие-то отчаянные.
- Я думаю, что в конце концов... - начал я и осекся. -
Майка, - сказал я, - ты же "третий глаз" потеряла!
- Я его не потеряла, - сказала Майка.
Глава 8. Сомнения и решения
Малыш уходил от корабля на запад вдоль береговой
линии, прямо через дюны и заросли. Сначала "третий глаз"
интересовал его. Он останавливался, снимал обруч, вертел
его в руках, и тогда у нас на приемном экране мелькало то
бледное небо, то голубовато-зеленое лицо-маска, то
заиндевелый песок. Потом он оставил обруч в покое. Не знаю,
двигался ли он не так, как обычно, или обруч надел не
совсем правильно, но впечатление было такое, словно
обьектив смотрит не прямо по ходу, а несколько вправо. По
экрану, подрагивая, проплывали однообразные дюны, озябшие
кусты, иногда возникали сизые горные вершины, или появлялся
вдруг черный океан со сверкающими айсбергами на горизонте.
По-моему, Малыш двигался без определенной цели -
просто брел куда глаза глядят, подальше от нас. Несколько
раз он поднимался на гребни дюн и смотрел в нашу сторону.
на приемном экране появлялся ослепительно-белый конус
нашего , серебристая лента посадочной полосы,
оранжевый том, одиноко приткнувшийся к стене недостроенной
метеостанции. Но на обзорном экране Малыша мы так и не
обнаружили.
Примерно через час Малыш вдруг резко свернул к горам.
теперь солнце било прямо в обьектив - и видно стало хуже.
дюны вскоре кончились, Малыш брел по редколесью,
перешагивая через сгнившие сучья, среди корявых стволов с
отставшей пятнистой корой, по бурой, пропитанной ледяной
влагой земле. Раз он вскарабкался на одинокий гранитный
Скачать книгу [0.12 МБ]
Пирамида