Слово — невод,
рыбы — мы,
боги — призраки у тьмы.
Сновидение — одно из доступных нам и доступное для
Неизвестного действие, высвобождающее наше
восприятие из ячейки собственно восприятия и
расширяющее, возвышающее и сливающее его до воли
и действий свободы, дающей ему иную, большую чем
биологическую и общественную, направленность и
цельность.
1
Суть коммунизма на самом деле стара как мир, — она
кроется в обобществлении нашего сознания
посредством соглашения, которое мы принимаем под
давлением речи воспитывающего нас общества.
Трудно предположить, каким был род обобществления
человечества до возникновения языка и каким образом
в том невообразимом прошлом осуществляли себя
биологические законы продолжения и сохранения
человеческого вида на нашей планете.
Можно предположить, однако, что краеугольный
камень общественных соглашений новых времен —
идея наказания (и её производное — идея греха) не
является бытийной, она является социальной, и что её
единственное назначение — энергетически удерживать
восприятие человечества в известном социальном. Это
соглашение по поводу наказания является важнейшей
проявленной частью идеи бога как энергетического
ограничителя восприятия и действий человека.
В целом идея бога как фиксатор и ограничитель
восприятия есть, возможно, производное
биологического состава, связанного с возникновением
человека как биологического вида.
Энергии страха, поддерживающие эту фиксацию на
наказании, ограничивая сферу действия, автоматически
ограничивают и наше восприятие. Идея наказания
имеет своим местом прикрепления чувство личной
значимости человека: Бог лично пристрастен ко мне,
Ему есть личное дело до меня. С другой стороны можно
сказать, что идея бога есть доведенное до абсурдного
логического предела чувство значимости самого
человека и человечества, т.е. идея бога — это венец
человеческого эгоцентризма, и только потом
антропоцентризма.
Безразличие и безразличность Мироздания, с другой
стороны, является уравновешивающей по отношению к
идее личности (личной важности) и всему конгломерату
(Бог, наказание, поощрение), составляющему
генетический биологический клей для человечества как
вида.
Индивидуальность каждого живого существа, в том числе человека,
неоспорима, в то время как личность — это то, что постоянно
отвоевывается и защищается от других. Человек как биологический
вид, во всяком случае, в новые времена языкового обобществления и
самоотождествления, — человек есть существо войны и военных
добыч. Его основной трофей и завоевание — личность — есть
результат войны с другими людьми. С другой стороны,
индивидуальность есть залог большего в человеке — залог будущего, и
она есть плод не действий войны и вины, а плод уравновешенного
прорастания, самозащищенного от безличных сил разрушения, —
прорастания в Неизвестное.
Психологический парадокс личностных военных
действий заключается в том, что наиболее отстаиваемая
как своеобразная и правомерная наша часть — личность
— на деле есть то, в чем мы неотличимы по сути и по
подробностям от всех других людей, потому что
личность есть в основном продукт наших
общественных соглашений, и на самом деле не
нуждается в отстаивании. Вся интенсивность
становления личности в основном иллюстрирует
несгибаемость биологических законов продолжения
человеческого рода, — именно это стоит за агрес-
сивностью нашего самоутверждения.
В то же самое время индивидуальность — то наше
возможное будущее, которое бытийно не может быть
ни утеряно, ни приобретено, и которое никому, кроме
нас, не принадлежит и ни на кого, кроме нас, не похоже,
— она имеет силу того - опять парадокс — что мы
воспринимаем в себе как безличное и не имеющее
непосредственное (личное) к нам отношение.
Подобный дефект зрения человечества есть результат
обобществления сознания путем соглашения, и видимо,
является не врожденным, а приобретенным вместе с
возникновением языка и тех форм мышления, которые
породили способы воспитания новых времен.
Сновидение относится к пространствам проявления
индивидуальности, потому что там в большей степени
прерывается и становится непостоянной наша
корыстная обусловленность, и устройство нашего
хищного эгоистического зрения претерпевает
возмущения от столкновения с неизвестным,
неманипули-руемым, неуправляемым. Имеются в виду
непосредственно сны, потому что уже при пробуждении
истолкование их личностью всегда более или менее
спекулятивно. Сновидения как зона деятельности
индивидуальности есть одновременно и зона другого
языка, другого синтаксиса.
Пирамида