служит фактически не интеллектуальная конструкция сама
по себе, а та глубина естественной, ненавязчивой веры,
которую она способна пробудить.
Таким образом, проблему содержательного ментального
контроля можно переформулировать как проблему
адекватного выбора интеллектуальной ориентации. Эта
проблема не очевидна. Известно, что в основе любой
философской системы лежат такие универсальные
принципы и постулаты, которые не могут быть выведены из
более фундаментальных посылок. Говорится, например,
что естественным основанием для принятия таких
положений как первичность материи или сознания,
материальности или идеальности мира служит свободный
выбор, личная вера в первичность того или иного.
Между тем за проблемой выбора интеллектуальной
ориентации скрывается нечто иное, нежели проблема
свободы воли. Интеллект - это инструмент. И выбор
неравнозначен: он заключается в том, кому и для каких
целей этот инструмент будет предоставлен.
Так, если человек обнаруживает себя перед
необходимостью ничем не обусловленного выбора
интеллектуальной ориентации, если он остро сознает
пьянящий привкус своей свободы и прочие свои
аксессуары, полагающиеся для такого случая, можно с
уверенностью сказать, что выбор его УЖЕ совершен. В
рамках "свободного" выбора интеллектуальной ориентации
ум не ставится на службу ничему, кроме эго, которое
испытывает удовольствие от своей искусной игры в
ментальные кубики, своей серьезности, своей
сознательности, экзистенциальной глубины своей
ответственности, своего интуитивного "чувства истины" и
т.д. и т.п.
Для йогина, растождествленного с интеллектом и в какой-
то степени реализовавшегося, теоретическая деятельность
(в частности, связанная с выбором интеллектуальной
ориентации) не представляет самостоятельной ценности и
не воспринимается как "поиск истины". Он понимает, что
выбирает не между истиной и не истиной: истины в уме нет
и не будет, что бы он ни выбрал. Но проблема выбора
интеллектуальной ориентации, то есть проблема
содержательного ментального контроля приобретает для
него огромное методологическое значение постольку,
поскольку теоретические схемы служат одним из
важнейших средств СООБЩЕНИЯ о Йоге и ВОВЛЕЧЕНИЯ
в Йогу тех, кто к ней предрасположен.
Поэтому нужно четко выяснить, как и о чем мы должны
мыслить, сознательно приняв такой метод ментального
обобществления супраментального опыта, который бы
приносил успех нашим усилиям и не компрометировал
идею Йоги. Ведь то, что Йога представляется сегодня
"просвещенным непосвященным" довольно опасной в
психическом отношении системой физической культуры,
объясняется не в последнюю очередь отсутствием у наших
самодеятельных йогов установки на содержательный
ментальный контроль.
3. ДУХОВНАЯ ЭКЗОТИКА
Интеллектуальные конструкции, доминирующие в данном
месте и времени, образуют "язык" наличной культуры. Язык
представляет собой инструмент обмена сообщениями
между людьми. Ясно, что если мы передаем сообщение на
каком-то незнакомом, экзотическом языке, оно не может
быть воспринято. Недооценка этого казалось бы
очевидного факта привела к тому, что не экзотический язык
для выражения духовной проблематики в нашей культуре
не выработан до сих пор. Поскольку людям необходим
какой-то язык для описания и объяснения того, что с ними
происходит, им приходится обращаться к экзотическим
языкам, разработанным для передачи соответствующих
сообщений в другом месте и в другое время - в
ментальной атмосфере других культур.
Кроме того, пристрастие к необычной форме изъяснения
возникает зачастую благодаря гордыне, стремлению
противопоставить себя всему и вся.
И наконец, здесь действуют мощные силы естественной
инерции. Как и во всякой другой сфере человеческой
деятельности, преобладающее число вовлеченных в Йогу
не отличается творческим складом ума. В
интеллектуальном плане большинство йогинов служат
носителями и передатчиками обрывков инокультурных
традиций.
Поэтому несмотря на традиционные заявления о том, что
главное - это опыт, теория же - чисто прагматическое
образование, подобное одежде, которая должна
соответствовать месту и времени, в среде духоискателей
наблюдается традиционная прикованность к
традиционным теоретическим моделям. Смешно было
бы отрицать значение традиции; неверно было бы и
абсолютизировать ее. Традиции, как и любые другие
формы этого мира, включены во всеобщий процесс
развития, - процесс, уничтожающий все неспособное к
дальнейшей трансформации.
Сегодня период регионального, замкнутого ("школьного",
сектантского) существования Йоги закончился, и она
вышла из Ашрамов в мир, чтобы принять участие в его
преобразовании. К настоящему времени этот процесс уже
дал таких реформаторов как Вивекананда и Шри
Ауробиндо, показавших, что преодоление "духовной
экзотики" состоит не в том, чтобы сломать йогическую
традицию, а в том, чтобы сломать традиционный взгляд на
нее как на нечто экзотическое не от мира сего.
Пирамида