каббалисты более или менее преследовались Синагогой.
Вот почему мы находим Иисуса восклицающим:
"Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения [гнозиса]:
сами не вошли, и входящим воспрепятствовали" [Лука, XI, 52].
Значение здесь ясно. Они забрали ключи, и даже сами
не смогли ими воспользоваться, так как Мазора (традиция)
стала для них самих запечатанной книгой, как и для
других.
Кажется, что ни Ренан, ни Штраус, ни более
современный виконт Эмберли не имели даже
отдаленнейшего подозрения о действительном значении
многих притч Иисуса, или даже о характере великого
Галилейского философа. Как мы уже видели, Ренан
представляет его нам, как раввина на галльский лад, "le
plus charmant de tous", но все же раввина; и, кроме того,
такого, который даже не вышел из школы Хиллела или из
какой-либо другой школы, хотя неоднократно называет его
"очаровательным доктором" [530, с. 219]. Он обрисовывает
его, как сентиментального молодого энтузиаста,
происшедшего из плебейских классов Галилеи, который
представляет себе идеальных царей своих притч, как
существ, облаченных в пурпур и драгоценности, о которых
можно почитать в детских сказках [530, с. 221].
С другой стороны, Иисус лорда Эмберли является
"иконоборцем идеалистом", намного ниже по тонкости и
логике своих критиков. Ренан смотрит на Иисуса с
односторонностью семитоманиака; виконт Эмберли
смотрит на него сверху, с точки зрения английского лорда.
Кстати, в отношении притчи о свадебном пире, которую он
считает воплощением "любопытной теории общественных
отношений", виконт говорит:
"Никто не может возразить, если отдельные милосердные лица
приглашают на приемы в своих домах бедных или немощных людей, не
имеющих общественного положения... Но мы не можем допустить,
чтобы такого рода деятельность вменялась в обязанность... очень
желательно, чтобы мы совершали как раз то, что Христос запретил бы
нам делать, а именно - приглашали бы наших соседей и в свою
очередь получали бы приглашения от них, смотря по обстоятельствам...
Страх перед тем, что нам могут отплатить тем же за обеды,
даваемые нами, несомненно несостоятелен... В сущности, Иисус
совершенно упускает из виду более интеллектуальную часть
общества" [655, т. I, с. 467].
Все это бесспорно показывает, что "Сын Божий" не
был знатоком общественного этикета и не годился "для
общества"; но это также является прекрасным примером
господствующего неправильного понимания даже самых
его многозначительных притч.
Теория Анкетиля ди Перона, что "Бхагавадгита"
является самостоятельным произведением, поскольку ее нет
в некоторых рукописях "Махабхараты", может настолько
же послужить основанием претензии на еще большую
древность, насколько наоборот. Это произведение чисто
метафизическое и этическое; и в некотором смысле оно
даже является анти-ведийским, по крайней мере настолько,
что оно противоречит многим позднейшим толкованиям
Вед брахманами. Как же тогда случилось, что вместо
уничтожения этого произведения или, по меньшей мере,
объявления его неканоническим - прием, к которому
христианская церковь не преминула бы прибегнуть, -
брахманы оказывают ему величайшее почитание? Будучи
совершенно унитаристским по своим целям, оно
противоречит популярному идолопоклонству. Все же,
единственной предосторожностью, примененной
брахманами для того, чтобы доктрины этого произведения
не стали слишком широко известными, является то, что они
сохраняют его в большей тайне, чем какую-либо другую
религиозную книгу, от любой касты, за исключением
жреческой, и налагают даже на эту касту, во многих
случаях, определенные ограничения. Величайшие тайны
брахманистской религии заключены в этой величественной
поэме; и даже буддисты признают ее, объясняя по-своему
некоторые догматические трудности.
"Будь бескорыстен, обуздай свои чувства и страсти, которые
омрачают рассудок и ведут к заблуждению", - говорит Кришна своему
ученику Арджуне, провозглашая таким образом чисто буддийский
принцип. - "Низкие люди следуют примерам, великие люди дают их...
Душе следует освободиться от оков действия, и действовать в
абсолютной согласованности со своим божественным источником. Есть
только один Бог; все другие дэваты ниже и представляют собою только
формы (энергии) Брахмы или меня. Поклонение делами выше, чем
поклонение созерцанием".
Это учение совершенно совпадает с учением самого
Иисуса [Матфей, VII, 21]. Только одна вера,
несопровожденная "делами", приравнивается в
"Бхагавадгите" нулю. Что касается "Атхарваведы", то она
сохранялась и сохраняется брахманами в такой тайне, что
сомнительно, обладают ли востоковеды полным ее
экземпляром. Тот, кому приходилось читать, что говорит
аббат Дюбуа, может по праву сомневаться в этом факте.
"От последней книги - Атхарвы - осталось очень мало
экземпляров", - говорит он, описывая Веды, - "и многие полагают,
что их больше нет. Но правда в том, что они, в самом деле, существуют,
хотя они охраняют их с гораздо большей предосторожностью, чем
другие, по причине боязни, что их заподозрят, что они посвящены в
тайны магии и в другие страшные тайны, которым, как полагают, это
произведение обучает" [592, т. I, с. 84].
Даже среди величайших эпоптов великих мистерий
были такие, которые ничего не знали об их последнем и
страшном обряде - добровольном переносе жизни от
иерофанта в кандидата. В "Стране теней" [660] это
Пирамида