невидимого сонма, между сферой материи и сферой
чистого духа, он пришел к заключению, что бросить эту
таинственную науку на опошление толпе значит потерять
ее. Злоупотребление ею могло привести человечество к
быстрому уничтожению; это было бы подобно
обкладыванию группы детей взрывчатыми веществами со
вручением им спичек. Первый адепт - самоучка посвятил
только несколько избранных и хранил молчание перед
множествами. Он осознавал своего Бога и чувствовал это
великое Существо внутри самого себя. "Атман", Я,
могущественный Владыка и Защитник, если только человек
познал Его, как "Я есмь", "Ego Sum", "Ахми", - являл
свою полную силу тому, кто был в состоянии узнавать "все
еще тихий голос". Со дней первобытного человека,
описанного первым ведическим поэтом, вплоть до нашего
современного века не было философа, достойного этого
названия, который не носил бы в молчаливом святилище
своего сердца этой великой и сокровенной истины. Если он
был посвященным, то узнавал это как священную науку;
если нет, то подобно Сократу, твердя себе так же, как и
своим ближним, благородный приказ - "О, человек,
познай самого себя" - он преуспевал в узнавании своего
Бога внутри самого себя. "Вы есть боги", говорит нам царь-
псалмопевец, и мы находим, что Иисус напоминает
писцам, что изречение "Вы есть боги" было адресовано
другим смертным людям, требуя себе той же самой
привилегии безо всякого кощунства [Иоанн, X, 34, 35]. И
как верное эхо, Павел, утверждая, что все мы являемся
"храмами Бога живаго" [2 Коринфянам, VI, 16], осторожно
добавляет, что, в конце концов, эти вещи только для
"мудрых" и что говорить о них - "незаконно".
Поэтому мы должны принять это напоминание и
просто отметить, что даже в вымученной и варварской
фразеологии "Кодекса назареев" мы повсюду различаем ту
же самую идею. Подобно подводному течению, быстрому и
чистому, она проходит, не смешивая своей кристальной
чистоты с мутными и тяжелыми волнами догматизма. Мы
находим ее в "Кодексе" так же, как в Ведах, в "Авесте", как
и в "Абхидхарме", и в "Санкья-Сутрах" Капилы не менее,
чем в четвертом Евангелии. Мы не можем достичь
"Царствия Небесного", если мы не соединимся неразрывно
с нашим Rex Lucis, Владыкой Великолепия и Света, нашим
Бессмертным Богом. Сперва мы должны завоевать
бессмертие и "взять Царство Небесное силой", данной
нашим материальным "я".
"Первый человек - из земли, перстный; второй человек -
Господь с неба... говорю вам тайну", - раскрывает Павел [1
Коринфянам, XV, 47].
В религии Шакьямуни, которую ученые комментаторы
с восторгом в последнее время сочли чисто
нигилистической, доктрина бессмертия обрисована очень
ясно, вопреки европейским или, скорее, христианским
идеям о нирване. В священных книгах джайнов, Патуни, к
умирающему Гаутаме обращаются так:
"Поднимись в Нирви (нирвану) из этого дряхлого тела, в которое
ты был послан. Поднимись в твою прежнюю обитель, о,
благословенный аватар!"
Это нам кажется прямой противоположностью
нигилизму. Если Гаутаму приглашают снова подняться в
свою "прежнюю обитель", и эта обитель есть нирвана,
тогда неоспоримо, что буддийская философия не
проповедует конечного уничтожения. Так же как
утверждают, что Иисус являлся своим ученикам после
смерти, так же до нынешнего дня верят, что Гаутама
снисходил из нирваны. И если он существует там, то его
состояние не может быть синонимом уничтожения,
Гаутама не менее, чем все другие великие
реформаторы, имел одно учение для своих "избранных" и
другое для внешних масс, хотя главная цель его реформы
заключалась в посвящении всех постольку, поскольку это
было допустимо и разумно, не делая никакого различия по
кастам и богатству, - в великих истинах, до сих пор
державшихся в тайне себялюбивым классом брахманов. В
Гаутаме Будде впервые в мировой истории мы видим
человека, движимого тем великим благородным чувством,
которое охватывает все человечество в одном объятии,
призывая и "бедного", и "хромого", и "слепого" на царский
пир, из которого он исключал тех, кто до сих пор сидели в
одиночку в высокомерном отчуждении. Это был он, кто
смелой рукой первым открыл дверь святилища парию,
падшему и всем тем, "кого обидели люди", одетые в золото
и пурпур, часто намного недостойнее тех отверженных, на
которых презрительно указывал их палец. Все это сделал
Сиддхарта за шесть веков до появления другого
реформатора, такого же благородного и такого же
любящего, хотя и менее удачливого, в другой стране. И
если они оба, зная о великой опасности, какую таит в себе
передача некультурному населению обоюдоострого оружия
знания, которое дает власть, - оставили наиболее
углубленный угол святилища в глубочайшем мраке, то кто,
знающий человеческую натуру, может упрекнуть их за это?
Но в то время как один был движим благоразумием, другой
был вынужден так поступать. Гаутама оставил
эзотерическую и наиболее опасную часть "тайного знания"
нетронутой и дожил до почтенного возраста восьмидесяти
лет с уверенностью, что он преподал основные истины и
обратил к ним одну треть населения всего мира; Иисус
обещал своим ученикам знание, которое дает человеку
власть совершать гораздо большие чудеса, чем он сам
когда-либо совершал, и он умер, оставив только нескольких
Пирамида