То,что мы ищем - это начала и причины существующего,
притом, конечно, поскольку оно существующее. А именно:
имеется некоторая причина здоровья и хорошего
самочувствия, а также начала, элементы и причины
математических предметов, и вообще всякое знание,
основанное на рассуждениях или каким-то образом
причастное рассуждению, имеет своим предметом более или
менее точно определенные причины и начала. Но всякое
такое знание имеет дело с одним определенным сущим и
одним определенным родом, которым оно ограничивается, а
не с сущим вообще и не поскольку оно сущее, и не дает
никакого обоснования для сути предмета, а исходит из
нее: в одном случае показывая ее с помощью чувственного
восприятия, в другом-принимая ее как предпосылку, оно с
большей или меньшей строгостью доказывает то, что само
по себе присуще тому роду, с которым имеет дело. А
потому ясно, что на основе такого рода наведения
получается не доказательство сущности или сути предмета,
а некоторый другой способ их показа; и точно так же
такие знания ничего не говорят о том, существует ли или
не существует тот род, с которым они имеют дело, ибо
одна и та же деятельность рассуждения должна выяснить,
что есть предмет и есть ли он.
Так как учение о природе также имеет теперь дело с
некоторым родом сущего, а именно с такой сущностью,
которая имеет начало движения и покоя в самой себе, то
ясно, что оно учение не о деятельности и не о творчестве
(ведь творческое начало находится в творящем, будь то
ум, искусство или некоторая способность, а деятельное
начало - в деятеле как его решение, ибо сделанное и
решенное-это одно и то же); поэтому если всякое
рассуждение направлено либо на деятельность или на
творчество, либо на умозрительное, то учение о природе
должно быть умозрительным, но умозрительным знанием лишь
о таком сущем, которое способно двигаться, и о
выраженной в определении (kata ton logon) сущности,
которая по большей части не существует отдельно [от
материи]. Не должно остаться незамеченным, каковы суть
бытия вещи и ее определение, ибо исследовать без них -
это все равно что не делать ничего. Из определяемых
предметов и их сути одни можно сравнить с "курносым",
другие - с "вогнутым": они отличаются друг от друга тем,
что "курносое" есть нечто соединенное с материей (ведь
"курносое" -это "вогнутый" нос), а вогнутость имеется
без чувственно воспринимаемой материи. Так вот, если о
всех природных вещах говорится в таком же смысле, как о
курносом, например: о носе, глазах, лице, плоти, кости,
живом существе вообще, о листе, корне, коре, растении
вообще (ведь определение ни одной из них невозможно,
если не принимать во внимание движение; они всегда имеют
материю), то ясно, как нужно, когда дело идет об этих
природных вещах, искать и определять их суть и почему
исследование души также отчасти относится к познанию
природы, а именно постольку, поскольку душа не
существует без материи.
Что учение о природе, таким образом, есть учение
умозрительное, это очевидно из сказанного. Но и
математика - умозрительная наука. А есть ли она наука о
неподвижном и существующем отдельно, это сейчас не ясно,
однако ясно, что некоторые математические науки
рассматривают свои предметы как неподвижные и как
существующие отдельно. А если есть нечто вечное,
неподвижное и существующее отдельно, то его, очевидно,
должна познать наука умозрительная, однако оно должно
быть предметом не учения о природе (ибо последнее имеет
дело с чем-то подвижным) и не математики, а наука,
которая первее обоих. В самом деле, учение о природе
занимается предметами, существующими самостоятельно, но
не неподвижными; некоторые части математики исследуют
хотя и неподвижное, однако, пожалуй, существующее не
самостоятельно, а как относящееся к материи; первая же
философия исследует самостоятельно существующее и
неподвижное. А все причины должны быть вечными, особенно
же эти, ибо они причины тех божественных предметов
которые нам являются.
Таким образом, имеются три умозрительных учения:
математика, учение о природе, учение о божественном
(совершенно очевидно, что если где-то существует
божественное, то ему присуща именно такая природа), и
достойнейшее знание должно иметь своим предметом
достойнейший род [сущего]. Так вот, умозрительные науки
предпочтотельнее всех остальных, а учение о божественном
предпочтотельнее других умозрительных наук. В самом
деле, мог бы возникнуть вопрос, занимается ли первая
философия общим или каким-нибудь одним родом [сущего],
т. е. какой-нибудь одной сущностью (physis): ведь
неодинаково обстоит дело и в математических науках:
геометрия и учение о небесных светилах занимаются каждая
определенной сущностью (physis), а общая математика
простирается на все. Если нет какой-либо другой сущности
(oysia), кроме созданных природой, то первым учением
было бы учение о природе. Но если есть некоторая
неподвижная сущность, то она первее и учение о ней
составляет первую философию, притом оно общее [знание] в
том смысле, что оно первое. Именно первой философии
надлежит исследовать сущее как сущее - что оно такое и
каково все присущее ему как сущему.
Пирамида