первому в каждом роде высказываний. А именно: одно имеет
отношение к первому в силу того, что обладает им, другое
- в силу того, что производит его, третье - иным
подобного же рода образом.
Таким образом, совершенно очевидно, , что сущее, единое,
противоположное и тому подобное, а также сущность
надлежит объяснять одной науке (а это был один из
вопросов в разделе о затруднениях). И философ должен
быть в состоянии исследовать все это. В самом деле, если
это не дело философа, то кому же рассмотреть, например,
одно ли и то же Сократ и сидящий Сократ, и
противоположно ли чему-то одному лишь одно, или что
такое противоположное и в скольких значениях о нем
говорится? Точно так же и относительно всех других
подобных вопросов. Так как все это есть существенные
свойства (prthle kath' hauta) единого и сущего как
таковых, а не как чисел, или линий, или огня, то ясно,
что указанная наука должна познать и суть
тождественного, сходного, равного и тому подобного и
противолежащего им и их свойства. И ошибка тех, кто их
рассматривает, не в том, что они занимаются делом, не
свойственным философу, а в том, что они ничего толком не
знают о сущности, которая первее свойств. Ведь если [и]
число как таковое имеет свои свойства, например нечетное
и четное, соизмеримость и равенство, превышение и
недостаток, причем эти свойства присущи числам и самим
по себе, и в их отношении друг к другу; если и тело,
неподвижное и движущееся, не имеющее тяжести и имеющее
ее, обладает другими свойствами, лишь ему
принадлежащими, то точно так же и сущее как таковое
имеет свойства, лишь ему принадлежащие; и вот
относительно этих свойств философу и надлежит
рассмотреть истину.
Подтверждением этому служит то, что диалектики и
софисты подделываются под философов (ибо софистика-это
только мнимая мудрость, и точно так же диалектики
рассуждают обо всем, а общее всем-сущее); рассуждают же
они об этом явно потому, что это принадлежность
философии. Действительно, софистика и диалектика
занимаются той же областью, что и философия, но
философия отличается от диалектики способом применения
своей способности, а от софистики - выбором образа
жизни. Диалектика делает попытки исследовать то, что
познает философия, а софистика - это философия мнимая, а
не действительная.
Далее, в каждой паре противоположностей одно есть
лишенность, и все противоположности сводимы к сущему и
не-сущему, к единому и множеству, например: покой - к
единому, движение - к множеству; с другой стороны, все,
пожалуй, признают, что существующие вещи и сущность
слагаются из противоположностей; по крайней мере все
признают началами противоположности; так, одни признают
началами нечетное и четное, другие - теплое и холодное,
третьи - предел и беспредельное, четвертые - дружбу и
вражду. По-видимому, и все остальные противоположности
сводимы к единому и множеству (оставим в силе это
сведение, как мы его приняли [в другом месте]), а уж
признаваемые другими начала полностью подпадают под
единое и множество как под их роды. Таким образом, и
отсюда ясно, что исследование сущего как такового есть
дело одной науки. Действительно, все это или
противоположности, или происходит из противоположностей,
начала же противоположностей - это единое и множество. А
они исследуются одной наукой, все равно, имеют ли они
одно значение или, как это, пожалуй, и обстоит на самом
деле, не одно значение. Однако если о едином и говорится
в различных значениях, то все же остальные значения его
так или иначе соотносимы с первым, и так же будет
обстоять дело и с противоположным им; и уже поэтому,
даже если сущее или единое не общее и не одно и то же
для всего или не существуют отдельно (чего, пожалуй, на
самом деле и нет), а единство состоит в одних случаях
лишь в соотносимости с одним, в других - в
последовательности, уже поэтому, стало быть, не дело
геометра, например, исследовать, что такое
противоположное или совершенное сущее или единое,
тождественное или различное, разве только в виде
предпосылки.
Итак, ясно, что исследование сущего как такового и
того, что ему как таковому присуще, есть дело одной
науки и что та аде наука исследует не только сущности,
но и то, что им присуще: и то, что было указано выше, и
предшествующее и последующее, род и вид, целое и часть и
тому подобное.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Теперь следует объяснить, должна ли одна наука или
разные заниматься, с одной стороны, тем, что в
математике называется аксиомами, с другой-сущностью.
Совершенно очевидно, что и такие аксиомы должна
рассматривать одна наука, а именно та, которой
занимается философ, ибо аксиомы эти имеют силу для всего
существующего, а не для какого-то особого рода отдельно
Пирамида