искусством, другое - потому, что имеет способность к
нему, третье-потому, что оно его применение), и мы можем
привести и другие случаи подобного же словоупотребления.
Так вот, таким же точно образом и о сущем говорится в
различных значениях, но всякий раз по отношению к одному
началу; одно называется сущим потому, что оно сущность,
другое - потому, что оно состояние сущности, третье -
потому, что оно путь к сущности, или уничтожение и
лишенность ее, или свойство ее, или то, что производит
или порождает сущность и находящееся в каком-то
отношении к ней; или оно отрицание чего-то из этого или
отрицание самой сущности, почему мы и о не-сущем
говорим, что оно есть не-сущее. И подобно тому как все
здоровое исследуется одной наукой, точно так же обстоит
дело и в остальных случаях. Ибо одна наука должна
исследовать не только то, что сказывается о
принадлежащем к одному [роду], но и то, что сказывается
о том, что находится в каком-то отношении к одному
естеству: ведь и это в некотором смысле сказывается о
принадлежащем к одному [роду]. Поэтому ясно, что и сущее
как таковое должно исследоваться одной наукой. А наука
всюду исследует главным образом первое - то, от чего
зависит остальное и через что это остальное получает
свое название. Следовательно, если первое - сущность, то
философ, надо полагать, должен знать начала и причины
сущностей.
Каждый род [существующего] исследуется одной наукой,
так же как воспринимается одним чувством; так,
грамматика, например, будучи одной наукой, исследует все
звуки речи. Поэтому и все виды сущего как такового
исследует одна по роду наука, а отдельные виды - виды
этой науки.
Итак, сущее и единое - одно и то же, и природа у них
одна, поскольку они сопутствуют друг другу так, как
начало и причина, но не в том смысле, что они выражаемы
через одно и то же определение (впрочем, дело не
меняется, если мы поймем их и так; напротив, это было бы
даже удобнее). Действительно, одно и то же - "один
человек" и "человек", "существующий человек" и
"человек", и повторение в речи "он есть один человек" и
"он есть человек" не выражает что-то разное (ясно же,
что ["сущее"] не отделяется [от "единого"] ни в
возникновении, ни в уничтожении), и точно так же
"единое" [от "сущего" по отделяется]; так что очевидно,
что присоединение их не меняет здесь смысла и что
"единое" не есть здесь что-то другое по сравнению с
сущим. Кроме того, сущность каждой вещи есть "единое" не
привходящим образом, и точно так же она по существу
своему есть сущее. Так что, сколько есть видов единого,
столько же и видов сущего, и одна и та же по роду наука
исследует их суть; я имею в виду, например, исследование
тождественного, сходного и другого такого рода, причем
почто все противоположности сводятся к этому началу ;
однако об этом достаточно того, что было рассмотрено
нами в "Перечне противоположностей".
И частей философии стольно, сколько есть видов
сущностей, так что одна из них необходимо должна быть
первой и какая-то другая-последующей. Ибо сущее
непосредственно делятся на роды, а потому этим родам
будут соответствовать и науки. С философом же дело
обстоит так же, как и с тем, кого называют математиком:
и математика имеет части, и в ней есть некая первая и
вторая наука и другие последующие.
Далее, так как одна наука исследует противолежащее одно
другому, а единому противолежит многое и так как
отрицание и лишенность исследуются одной наукой, потому
что в обоих случаях исследуется нечто единое,
относительно чего имеется отрицание или лишенность (в
самом дело, мы говорим, что это единое или вообще не
присуще чему-нибудь или не присуще какому-нибудь роду;
при отрицании для единого не устанавливается никакого
отличия от того, что отрицается, ибо отрицание того, что
отрицается, есть его отсутствие; а при лишенности
имеется и нечто лежащее в основе, относительно чего
утверждается, что оно чего-то лишено); так как, стало
быть, единому противостоит многое, то дело указанной
нами науки познавать и то, что противолежит
перечисленному выше, а именно иное, или инаковое,
несходное и неравное, а также все остальное, производное
от них или от множества и единого. И сюда же принадлежит
и противоположность: ведь и противоположность есть
некоторого рода различие, а различие есть инаковость
(heterotes). Поэтому так как о едином говорится в
различных значениях, то и о них, ковочно, будет
говориться в различных значениях, но познание их всех
будет делом одной науки, ибо нечто исследуется разными
науками не в том случае, когда оно имеет различные
значения, а в том, если их нельзя поставить ни в
подчинение, ни в какое-либо другое отношение к одному [и
тому же]. А так как все значения [в нашем случае]
возводятся к чему-то первому, например все, что
обозначается как единое, - к первому единому, то нужно
признать, что так же обстоит дело и с тождественным, и с
различным, а также с [другими?] противоположностями.
Поэтому, различив, в скольких значениях употребляется
каждое, надлежит затем указать, каково его отношение к
Пирамида