поблагодарить их. При угощении саке у айнов: «Движения все были медленные,
торжественные. Получивший чашу не сразу выпивал ее. Он. . . поднимал чашу вверх; это
означало благодарность богам за данную ими возможность вкусить дорогого нектара». 107
При питье произносится заклинание, обращенное к божеству, и в то же время это может быть
заклинание от лица божества. Такая ситуация засвидетельствована Гельмольдом у
балтийских славян: «Есть у славян удиви тельное заблуждение, — писал он. — А именно: во
время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не
скажу благословения, а ско рее заклинания от имени богов». 108
К божеству обращаются особым образом: поют, прибе гают к ритмически организованной
речи, в поздней традиции — к стихам. У якутов в начале праздника хозяин или шаман, взяв
полный кубок, становился посере дине круга на одно колено и с лицом, обращенным на юг,
пел, прося у «Белого Создателя Бога» о счастье, богатстве и благословении для всех. Затем,
восклицая «Уруй!», трижды поднимал кубок вверх. Окончив, садился на место, пил из кубка
кумыс и передавал его по кругу. 109 Осмысление пения как разговора с Богом известно и в
русской традиции: «Всяк, иже правя пение, с Богом беседует и с святыми»." 0
Манера пить алкогольные напитки, главным образом водку, одним глотком, поныне
вызывающая такое удивле-
151
ние иностранцев, восходит, по-видимому, к ритуальной языческой практике. У литовцев в XV
в. «жрец во время одного из празднеств должен был выпить каждую чашу в честь божества не
только в один прием, но даже не касаясь ее рукой, а держа зубами, а затем бросить через
голову». По свидетельству англичанина Климента Адамса, Иван Грозный выпивал чашу
«одним духом»." 2 Таким же образом убеждали пить и иностранных послов, что вызывало у
них немалые затруднения. Павел Алеппс- кий рассказывает о том, что в конце одного обеда
гости «выпили чаши за здоровье хозяина и хозяйки, осушая их до капли, ибо у них
обыкновение, что кто не осушает чашу, тот считается отъявленным врагом, потому что не
выпил за полное здоровье хозяина дома». 113 Согласно С. Герберштейну (1510 —1520-е годы),
русские пьют чашу до дна и при этом говорят, что они желают великому князю «удачи,
победы, здоровья и чтобы в его врагах осталось крови не больше, чем в этой чаше»." 4 В этом
случае актуализируется архаическая связь вина с кровью и питье чаши приобретает характер
магического акта.
В русском свадебном обряде дружка пил стакан браги с завязанными сзади руками; 115
молодой вставал на колени перед стаканом с брагой и пил, не дотрагиваясь до него руками.' 16
Во время угощения на крестинах хозяин наливал «полный стакан водки, чтобы было полно, т.
е. благополучно в доме». Выпив водку, каждый должен был покатить стакан по столу — «не
оставляли бы зла в стакане»." 7 Вообще недопивать и недоедать в гостях не разрешалось:
иначе хозяину зло оставляешь. 118 «Кто не выпил до дна, не пожелал добра»; «Не допиваешь,
так недолюбливаешь», — говорят пословицы." 9
Обычай пить залпом вписывался в картину бытового пьянства, процветавшего на Руси. У
иностранцев он ассоциировался отнюдь не с богатырством и молодечест вом. «. . .если
напиток хоть сколько-нибудь им нравится, — писал А. Олеарий, — они льют его в себя как
воду до тех пор, пока не начнут вести себя подобно лишенным разума и пока их не поднимешь
порою уже мертвыми». 120
ПЬЯНСТВО И ОБЖОРСТВО
Пьянство и обжорство имеют не только бытовые, но и ритуальные истоки. Так, например, у
народов Сибири
152
не осуждались, и даже более того — предполагались этике том праздника излишества в еде и
питье. У нивхов во время медвежьего праздника напоить допьяна своих гостей считалось
величайшей честью. 121 Точно так же «величайшей честью для хозяина считается накормить
гостей до пресыщения. Любезность доводится до того, что когда гость, объевшись жировой
похлебкой, начинает изрыгать ее обратно, хозяин почтительно подставляет рот и выпивает
изрыгаемое». 122 У пруссов в XIII в. считалось, «что они плохо принимают гостей, если те не
напьются их напитка до опьянения. Есть у них в обычае, что в попойках они все участвуют и
пьют без меры, вот почему все хозяева подносят гостю своему столько напитка, сколько они
выпили сами, и такое подношение повторяется до тех пор, пока гость и хозяева, жена с
мужем, сын с дочерью все не опьянеют». 123 Собственно говоря, в низовой традиции до сих
пор существует представление о том, что «новый» человек должен упиться у всех на глазах,
чтобы стать из «чужого» «своим».
В более развитом этикете и пьянство, и обжорство безусловно осуждаются. Например, у
адыгов считалось большим позором и для самого человека, и для его семьи, если бы он
напился в гостях. 124 По свидетельству итальянца Д. Интериано, в XV в. питье спиртного у
черкесов (адыгов) имело характер торжественного и чинного ритуала. «Они выпивают
постоянно, — писал он, — и во славу Божию, и во имя святых, и во здравие родичей, и в честь
памяти умерших друзей, и в память каких-либо важных и замечательных подвигов, и пьют с
большой торжественностью и почтением, словно совер шая священнодействие, всегда с
обнаженной головой в знак наивысшего смирения». 125 Впрочем, случаи ритуального
пьянства отмечены и у адыгов. 126
В древности славяне произносили при питье чаш заклятия от имени языческих богов.
Своеобразные заклятия-благословения, по-видимому, звучали при питье и в Киевской Руси;
такого рода формулы дошли до нас в надписях на древнерусских чарах. 12 С распростране
нием христианства на Руси обычай пить в честь языческих богов, с одной стороны, продолжал
доживать в прежней форме, а с другой — принял христианизированные формы. В поучениях
против остатков язычества не раз говорится о наполнении черпал и питии чаш в честь бесов,
под которыми разумеются, очевидно, языческие боги. 128 Соот-
11 А . К . Байбурнн , А . Л . Топорков 153
ветственно в старинных требниках обычным исповедным вопросом было: «Молилась бесом
или чашу их пила?». 129 И в более позднее время, несмотря на гневные осуждения в
церковных поучениях, пьянство, обжорство, а также сквернословие и другие формы
антиповедения устойчиво сохранялись во многих народных праздниках и обрядах, имеющих
языческие корни.
Церковная оценка пьянства как бесовского, антихри стианского поведения способствовала
сохранению его языческой семантики и в свою очередь влияла на народную традицию. По
наблюдениям знатока народной культуры белорусов Н. Я. Никифоровского, во времени и
месте пот ребления водки «как будто что-то намеренно скрыто, точно потребители чего-то
боятся или совестятся». 130 Причины этого кроются в «многочисленных рассказах о
происхождении водки, где прямо говорится о сатанин ском начале ее, а отчасти и в конечном
воздействии водки на неумеренного потребителя, когда тот доходит до сатанинских
наваждений».
Пьяный легко становится достоянием злых сил: «В пьяном бес волен»; «Над пьяным и
оборотень потеша ется». 132 Пьяный как бы переносится в иную реальность, он и выглядит
так нелепо, потому что ведет себя не по законам этого мира. В поиске иного состояния и
высшей свободы, выхода из круга повседневности, очевидно, и кро ются психологические
истоки пьянства. Выражение «допился до чертиков» описывает такое состояние, когда
человек уже обрел особое зрение и увидел чертей, которые и до этого находились бок о бок с
людьми (ср. образ ребенка, который видит покойников, незримо для взрос лых
присутствующих на поминальной трапезе).
По свидетельству А. Олеария, при встрече гостя питье водки имело обязательный характер.
133 Пьянство вообще являлось традиционной чертой русского гостеприимства. 134 При дворе
московских государей старались напоить ино земных послов и часто преуспевали в этом. «Кто
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида