Авторы «Кельтской цивилизации» так же, как братья Рисы, считают, что полное
значение кельтских мифов могло быть осознано только в рамках определенной религи-
озной традиции. Утверждая это, Гюйонварх и Леру понимают (в отличие от кельтоманов
или дешевых популяризаторов, с которыми они постоянно спорят), что такая религиоз-
ная кельтская традиция сейчас не существует и не может быть полностью восстанов-
лена современными учеными. Поэтому им остается надеяться, что сравнительное изу-
чение кельтских мифов, в сопоставлении с примерами мифов других стран, может по-
мочь исследователю заметить хотя бы «отблески традиции». О самом термине «тради-
ция», используемом авторами наряду с некоторыми другими кельтологами в традицио-
налистском ключе, стоит сказать, что такая «традиция» включает в себя в качестве
компонентов не только мифологию, но и ритуал, изобразительное искусство, а также
музыку .
Что касается утверждения Гюйонварха и Леру о полном раскрытии мифа только в
рамках определенной религиозной традиции (в нашем случае кельтской), то с ними, с
моей точки зрения, можно было бы поспорить. Мифология может только употребляться
той или иной религией, которая, как говорил В. Беньямин, вытягивает мифические ли-
нии и превращает их в свои. То есть в нашем случае, как мне представляется, миф не
может быть друидическим или христианским вне зависимости от того, блуждающий это
миф или нет.
Гюйонварха и Леру в соответствии с внутренним кельтологическим делением
считают нативистскими исследователями. Сам термин «нативизм» обозначает взгляд
на раннесредневековую кельтскую культуру как на архаичную, изолированную, соче-
тающую в себе элементы язычества с поверхностным христианством, и на ранние
кельтские тексты как на изначально устные, иногда ритуальные. Важно, что Гюйонварх
и Леру признают существование устных пратекстов репертуара ирландских средневе-
ковых филидов или валлийских бардов, наследников «жреческого ордена» друидов,
однако перед ними так же, как перед всеми кельтологами, встает проблема реальных
текстов в рукописях, созданных в монастырях и содержащих множество христианских
интерполяций. Нативисты призывают рассматривать повести в средневековых рукопи-
сях как сознательно измененные и реструктурированные. Причём невозможно устано-
вить даже, как далеко заходила такая «редакторская правка». К сожалению, наши авто-
ры в такой «вводной» работе, как «Кельтская цивилизация» часто оставляют проблему
монастырской редакции без внимания, указывая на средневековые тексты как на аутен-
тичные источники кельтской дохристианской сакральной традиции. Наверное, часто они
действительно являются таковыми, но анализ текстов всегда должен быть максималь-
но осторожным. В любом случае авторы «Кельтской цивилизации» дают стимул многим
будущим исследователям искать в ранних ирландских и валлийских текстах «отблески
древней традиции».
Книга Гюйонварха и Леру отличается от большинства общих работ по кельтской
тематике, в том числе и от «Наследия кельтов» Рисов, тем, что авторы уделяют боль-
шое внимание древнему континентальному периоду кельтской истории (в основном
галльскому материалу) и бретонской культуре. Здесь важную роль сыграло француз-
ское («галльское») и бретонское происхождение исследователей. Надо учитывать, что
книга рассчитана на французского читателя, до сих пор она была переведена только на
итальянский язык. Именно отношение французской общественности к кельтам, древ-
ним и современным, объясняет своеобразный оправдательный и апологетический тон
книги. Собственно, Гюйонварх и Леру сами зачастую упоминают с одной стороны кель-
томанов, приучивших публику к тому, что кельты не могут быть темой серьезного ис-
следования, и с другой стороны – скептиков из академической среды, недооцениваю-
щих кельтскую цивилизацию по сравнению с античной или классической средневеко-
вой. Можно было бы еще сказать о политическом факторе кельтского сепаратизма, ко-
торый всегда накладывал отпечаток на изучение кельтов в Великобритании и Франции.
Согласимся с тезисом бретонских исследователей, что такое небрежение в среде
историков было вызвано кардинально иным характером политической власти у кельтов,
и соответственно их неспособностью к противостоянию государственной машине рим-
ского образца и созданию собственных крупных и влиятельных государственных обра-
зований. Кстати, именно по причине социально-экономической отсталости, «господства
первобытнообщинного строя», кельтские народы и регионы не были предметом иссле-
дования марксистской историографии в нашей стране. Широко известны были только
работы Ф. Энгельса об общественном строе древних ирландцев.
Итак, касаясь важного вопроса о балансе властей у кельтов, Гюйонварх и Леру
пишут в заключении книги: «У кельтов главенствующая роль принадлежала духовной
власти, олицетворяемой друидом. От нее зависела власть мирская, олицетворяемая
царем» . Соглашаясь с авторами книги в том, что касается актуальности этого вывода,
следует заметить, что их формула работает только в доримском и дохристианском
кельтском мире. Причем даже Галлия перед римским завоеванием не знала царской
власти, и ее исчезновение вряд ли правомочно связывать только с римским влиянием,
как пишут Гюйонварх и Леру. Это исчезновение было вызвано также внутренним разви-
тием кельтского общества в контексте давнего и длительного средиземноморского
влияния. В итоге в Галлии перед римской оккупацией мы имеем дело со своеобразным
«олигархическим» правлением, как его называет известный археолог и историк Б. Кан-
лифф .
Тем более такой идеализированный симбиоз жреческой и королевской власти
неизвестен средневековым островным кельтским странам. Друидическое сословие (или
корпорация), вероятно, было довольно быстро ликвидировано в Ирландии после хри-
стианизации. Причем часть друидов, очевидно, вошла в корпорацию филидов-
«поэтов», а другая, меньшая, насколько можно судить по ранним ирландским законам,
превратилась в изгоев и маргиналов общества, прозябающих на окраине обитаемого
мира. Ирландские филиды бесспорно оказывали серьезное влияние на многочислен-
ных местных правителей, однако они ни в коем случае не были носителями «сакраль-
ной власти».
Если говорить о раннесредневековой Ирландии, то ее уникальные черты как в
социально-политической, так и в культурной сфере, вызваны с одной стороны тем, что
эта страна никогда не была частью Римской империи, а с другой стороны тем, что
вплоть до утверждения христианства в Ирландии существовало ученое жреческое со-
словие, действительно функционально схожее с индийскими брахманами. Христианст-
во, церковная организация, письменная культура и историческое сознание непосредст-
венно наложились на древнейший пласт архаической дописьменной культуры без како-
го-либо римского буфера. В этом и заключается уникальное положение раннесредневе-
ковой Ирландии в европейском контексте.
До принятия христианства в Ирландии господствовал традиционный тип памяти.
Средневековые ирландские тексты свидетельствуют о переходе от такого типа памяти
к письменному. Причем переход этот не был моментальным, тем более что корпорация
филидов-«поэтов» на протяжении ее существования в течение всего средневековья
была носителем именно древнего традиционного типа памяти. Для традиционного типа
памяти предания о «старинах мест» или о знаковых персонажах выполняли мнемони-
ческую функцию. Такую же роль, как писал Ю.М. Лотман, могут играть и своего рода
мнемонические знаки, природные или искусственные феномены и черты ландшафта –
озёра, святилища, деревья, крепости и т.п. В них сконцентрирована память о событиях
и типах поведения, жизненных для общества. Лотман говорил о бесписьменной культу-
Пирамида