путешествия, было бы поистине жаль окончить жизнь подобным образом.
Если бы нас сопровождал лишь наш будущий проводник, я без особого труда поменяла
бы местами опасные предметы, чтобы они не соприкасались со спиной или руками
крестьянина, но за нами следовали также женщины и мальчишки, трещавшие без умолку.
Однако я нашла способ уладить дело. Остановившись на миг, я сымитировала жест,
привычный для всех тибетцев, — да простят меня читатели — притворившись, что меня
донимают вши и я пытаюсь отыскать противных насекомых под платьем. Проделав это, я
сумела передвинуть пистолет под мышку, мешочек с золотом — под котомку, а также
подтянуть пояс. Никто из присутствующих не обратил на это ни малейшего внимания,
поскольку причина моих действий была всем знакома и понятна.
Наш приход в стойбище докпа также не вызвал ни у кого любопытства, так как мы с
Йонгденом казались обыкновенными странниками-оборванцами, какие бродят по всем
тибетским дорогам. Один из пастухов отвел нас в небольшую хижину, где помещались козы
— об этом нетрудно было догадаться по земле, усеянной рима
111 . Очевидно, нам
предстояло делить ночью это жилище с животными: такое соседство людей и скота в Тибете
не редкость.
Я жалела о том, что встретила мальчишек и женщину, из-за которых мы задержались в
пути. Без них мы разбили бы лагерь в зарослях кустарника и ночевали бы не в этом хлеву, а в
куда более чистом месте, да вдобавок могли бы на досуге обследовать гору. Теперь, когда
нас видели, нам следовало неукоснительно придерживаться своей роли нищих нескорпа , ибо
обитатели здешних мест пользуются дурной славой разбойников.
В Тибете, если вас уже заметили, всегда безопаснее проводить ночь у местных
жителей, даже если вы уверены, что это отъявленные бандиты. Дело в том, что большинство
тибетцев, если они не пьяны и не руководствуются какими-то исключительными мотивами,
обычно не решаются пойти на убийство, ибо буддизм учит относиться с уважением ко
всякой жизни, и эта идея укоренилась в душе тибетского народа.
Ограбив путника, разбойники отпускают его с миром, и, если он запомнил место, где
было совершено преступление, грабители рискуют, что на них подадут в суд.
Поэтому все деревенские жители и докпа предпочитают творить дурные дела вдали от
родных мест. Таким образом, в случае дознания им легко придумать отговорку: «Мы здесь
ни при чем. Мы не грабители. Должно быть, это были люди из другой местности,
110 Ламаисты, подобно другим буддистам, говорят о «Последствиях» человеческих поступков, а не о
награде или каре за них, ибо, согласно их учению, причины и следствия сменяют друг друга в соответствии с
естественными законами, так что божествам не приходится выступать в роли судей.
111 Рима — козий или овечий помет.
проходившие через эти края…»
Бросив свою поклажу, я попросила несколько кусочков горящего коровьего навоза,
чтобы разжечь огонь, и спросила о собаках: не опасно ли мне сходить одной за водой к реке?
В это время одна из женщин принесла нам кислого молока и чая и отложила работу,
решив сначала подкрепиться.
Глава семьи также пришел поглядеть на нас и поговорить с Йонгденом; по-видимому,
он остался доволен и счел нас достойными своего гостеприимства. Он ушел, ничего не
сказав, но несколько минут спустя явился другой человек и сообщил нам, что мы не должны
заботиться об ужине, так как хозяин пригласил нас разделить с ним трапезу.
Солнце уже зашло, когда мы присоединились к хозяевам. В очаге пылал сильный
огонь; на огромном тагане стоял чан гигантских размеров, в котором варилось какое-то
кушанье, вызывавшее живейший интерес у домочадцев, ибо они то и дело поглядывали на
котел с величайшим вниманием.
Нас встретили очень любезно. Глава семьи расстелил обрывок потрепанного ковра для
ламы, а женщины, которые пряли у очага, предложили мне присесть рядом с ними на полу.
Затем последовал традиционный разговор о наших странствиях и месте, откуда мы
родом. Когда эта тема была исчерпана, хозяин дома и члены его семьи, как обычно, решили
воспользоваться присутствием ламы и вынудить его исполнить свои обязанности служителя
культа в обмен на оказанное ему гостеприимство.
Таким образом, Йонгдену пришлось расплачиваться предсказаниями, благословениями
и прочими услугами за чай, лепешки и крышу над головой за нас обоих.
Наш хозяин, как сказал мне позже мой сын, не внушал ему доверия: у него было лицо и
манеры отпетого разбойника. Мой спутник попросил у наших хозяев разрешения
отлучиться, чтобы заняться сбором милостыни в других домах стойбища, ибо мы
действительно нуждались в еде и, с другой стороны, в целях безопасности нам следовало
убедить хозяев в своей бедности. Никто не выразил ни малейшего удивления: арджопа
всегда просят подаяние.
— Моя мать устала, — сказал Йонгден докпа , прежде чем уйти. — Она сейчас ляжет
спать. Нам придется отправиться в путь среди ночи, и у нее не слишком много времени для
отдыха. Идите сюда, матушка, — продолжил он, обращаясь ко мне. — Ложитесь. Я скоро
вернусь.
Он ушел, а я улеглась там, где он сидел, на обрывке ковра, и положила голову на свою
котомку, придвинув ее к сумке сына, чтобы почувствовать, если кто-то тронет нашу
поклажу.
Тибетские странники никогда не пренебрегают подобными мерами предосторожности,
если ночуют не у родственников или друзей, ибо им всегда следует опасаться воришек.
Я притворилась спящей, но, разумеется, была начеку и следила за хозяевами сквозь
опущенные ресницы, а также слушала их разговоры, ожидая подвоха.
Некоторое время речь шла о нас, но ничего интересного не было сказано; затем после
короткой паузы одна фраза заставила меня насторожиться.
— Что может быть у них в котомках? — спросил шепотом хозяин дома.
Возможно, он проявлял простое любопытство, за которым не скрывались далеко
идущие намерения, но это было сомнительно. Неужели дело примет дурной оборот?.. Я не
двигалась, продолжая делать вид, что сплю, и ждала, что последует дальше.
Мужчина сказал что-то еще своим домочадцам, сидевшим возле него, но так тихо, что я
не расслышала его слов. Затем я увидела, как он встает и направляется, крадучись, в мою
сторону. Я заметила, что у него нет оружия; мой же пистолет был под рукой, но не могла же
я воевать одна с целым станом разбойников, привыкших к жарким схваткам. Лучше было
прибегнуть к хитрости, чтобы защитить себя, но что бы такое придумать?.. Пока я задавалась
этим вопросом, докпа протянул огромную ручищу и осторожно ощупал котомку,
заменявшую мне подушку.
Я зашевелилась, и он живо отдернул руку, пробормотав с досадой: — Ну вот, она уже просыпается!
Но тем временем я придумала уловку.
— Лагc, лагc, желонг лагс
112 — произнесла я, как бы бредя во сне. Затем я открыла
глаза, растерянно посмотрела по сторонам и сказала будничным тоном: — Разве моего
сына-ламы еще нет?.. Как странно!.. Я только что слышала, как он говорит: «Проснитесь,
матушка, скорее проснитесь, я здесь».
— Он еще не вернулся, — ответил непо
113, которому, видимо, было не по себе. — Не
хотите ли, чтобы я кого-нибудь за ним послал?
— Нет, нет, — возразила я. — Он мне не нужен. Я не посмела бы его беспокоить. Это
Пирамида