- Полагаю нам пойдет на пользу немного героина.
После этой фразы он принялся раздавать его по кругу.
Операция возымела экстраординарный эффект. Я познал суть бесконечного
облегчения. Но оно было мимолетным, и должно быть заняло всего несколько
мгновений, прежде чем я погрузился в сладкий сон без снов.
ГЛАВА II
ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ
Когда я проснулся, зимнее солнце было уже высоко. Оно лило свой свет на
мое лицо сквозь стеклянную крышу студии. Ощущение пробуждения было само по
себе откровением. Ибо минувшие месяцы я пребывал между сном и явью; просто
переходя из большого забытья в меньшее. На этот раз это действительно было
пробуждение.
Царь Лестригонов куда-то вышел, зато только что возвратилась Лала - она
снимала с себя шубку, когда я проснулся.
Я был укрыт одеялами. Она подошла и убрала их, сказав, что пора съездить
на Грик Стрит и забрать оттуда вещи, чтобы перевезти их в новые
апартаменты, которые она устроила нам этим утром.
Оказалось, что Лу уже находилась там, и снова заснула, по словам Лалы,
всего за несколько минут до ее ухода.
Я не мог не испытывать неприятного чувства от того, каким образом все это
было подстроено. Вероятно, я выказал это своим поведением. Впихнув меня в
машину, ту самую, которую я угнал в Барли Грандж той первой ночью
восторга, Лала начала подводить разговор к моему невыраженному словами
чувству обиды.
Она любезно извинилась, что не предлагает мне сесть за руль. Я слишком
хорошо знал, что не смог бы проехать и сотни ярдов по городу. Я отрекся от
звания зрелого мужчины, и должен был покорно ехать туда, куда меня
пожелают везти. Можно было счесть небольшой удачей, что я попал в сносные
руки.
На Грик Стрит нас ожидал сюрприз. Как выяснилось, за пять минут до нашего
прибытия туда заходил джентльмен с дамой; и они очень хотели со мной
повидаться. Они сказали, что снова зайдут через полчаса. Я представить
себе не мог, кто именно пожелал навестить меня на этом свете, и событие
быстро исчезло из моей памяти. Мне не терпелось поскорее убраться из этих
комнат с их невыразимо гнусной атмосферой. Мне не хотелось, чтобы их
увидела Лала; но я обнаружил, что не в силах паковать вещи в одиночку.
Запах в этом притоне был невероятно гадок.
Лу не описала и сотой части тех мрачных мерзостей, что стали нам
привычными.
Вонь и в самом деле меня одолела. Сил не осталось. Я беспомощно рухнул на
стул и принялся вяло озираться по сторонам в поисках героина, чтобы
взбодриться.
Скорей всего со мной случилось что-то вроде обморока; так как взявшись
невесть откуда, мое лицо овеял свежий, холодный ветер. Наши вещи были уже
уложены, словно по волшебству, и погружены в машину. Счет также был
оплачен.
Когда я садился в кабину, хозяйка поинтересовалась, что ей делать, если
эта пара появится еще раз. Я оставил ей адрес моей новой квартиры. Когда я
устраивался на сиденье, прозвенели четкие, настойчивые звуки голоса Лалы.
- Вам лучше следует им сказать, что Сэр Питер далек от выздоровления. По
видимому на этой неделе он будет не в состоянии кого-либо видеть.
Я сидел, как кукла, сотрясаемый вибрацией мотора. Я был пустым сосудом;
однако почувствовал, как мы выбрались из запутанной паутины улиц и
автомобиль рванулся вперед, словно совершая побег из некого инфернального
лабиринта.
В новой квартире я застал Лу. Она сидела в большом кресле, крепко сжимая
его ручки. На ее лице читалась та же повесть, что и на моем. Мы понимали,
что чудом перенесли страшную болезнь. Мне показалось жуткой
несправедливостью, что вместо заботливого ухода вплоть до выздоровления,
от нас потребовали проявить предельную моральную и физическую выдержку и
отвагу.
Ни один из нас не мог предпринять ни малейшего усилия без помощи
наркотика. Казалось логически невозможным, что мы собственными силами
должны противостоять наркомании; и мы слишком хорошо знали по опыту, что
достигли состояния, в котором даже недолгое опоздание при приеме дозы
могло привести к полнейшему упадку сил и смерти.
- Дети, я оставлю вас на часок, чтобы дать вам время расположиться, а
потом нам можно будет съездить и позавтракать в деревне, как вы считаете?
Но вам, разумеется, постоянно будет нужен героин, но я вижу, что запас у
вас есть, и не малый, так что беспокоиться не о чем. Вредит не
употребление наркотика, а незнание того, что ты употребляешь. Поэтому я
привез вам пару таблиц, расчерченных по часам; и все, чего я от вас хочу,
это получить обещание ставить крестик в нужном месте после каждого приема.
Условие было достаточно легкое. Невзирая на все сказанное Царем, мы
страшились принудительного лишения, которое испытали в Барли Грандж, и
которое довело нас до таких крайностей.
Однако, последнее замечание Лалы рассеяло все наши мрачные опасения.
Инициатива была полностью отдана в наши руки. Все, о чем нас просили, это
вести запись того, что мы делали.
Я не мог понять, чем факт записи в дневник может отличаться
непосредственно от самого действия.
Как раз тогда и появился Царь Лестригонов, и на полчаса отвлек нас
совершенно абсурдной историей о каком-то пустяковом приключении, которое
случилось с ним в то утро. Несмотря на его бодрость и увлекательный
рассказ, мои руки инстинктивно тянулись к деревянной коробочке, где я
держал героин.
Я принял дозу. Царь тотчас же прервал свой рассказ.
- Продолжайте, - вяло произнес я. - Я не хотел вас прерывать.
- Это ничего, - ответил Царь. - Я только подожду, когда вы это
зарегистрируете.
Лала приколола мою таблицу на стенку. Я посмотрел на часы, подошел и
нацарапал крестик в нужной клеточке.
Когда я сел на место, то отметил, что Царь наблюдает за мною с улыбкой
человека, которому мой поступок доставил своеобразное удовольствие. Теперь
то я знаю, что его забавляла природа моего беспокойства.
Он в нескольких словах завершил свой рассказ, и сразу же в упор спросил
меня, как проходит лечение.
Пирамида