Я знал, на что он намекает.
- Очень даже может статься, что, - продолжил Царь, - и загадки жизни,
которые мы не сумели разгадать, все равно остаются с нами. Раньше или
позже мы с ними справимся, и представляется обоснованным предположить, что
проблемы жизни должно решать пока ты жив, то есть пока в нашем
распоряжении есть аппарат, в котором они происходят. После смерти может
открыться, что проблемы остались, однако мы теперь бессильны и не можем с
ними справиться. Доводилось ли вам встречать кого-либо, кто неразумно
принимает наркотики? Допустим, что нет. Тогда, поверьте мне на слово, эти
люди попадают в состояние, которое во многом похоже на смерть. И самое
трагическое заключается в следующем: они начали прибегать к наркотикам,
потому что жизнь той или иною своей гранью им опостылела. Ну и каков же
результат? Наркотики нимало не ослабили однообразие их жизни, или чем там
еще они были недовольны, однако теперь они попали в состояние очень
похожее на смерть, в котором они немощны, чтобы бороться. Нет, мы должны
победить жизнь, прожив ее сполна, и только тогда мы можем отправляться на
свидание со смертью, сохранив лицо. Только тогда мы встретим это
приключение также смело, как и все предыдущие.
Личность говорившего излучала энергию. Даже короткий контакт с его разумом
успел уничтожить то течение мысли, которым были одержимы наши умы. И все
же было страшно больно, когда тебя отрывают от навязчивой идеи, которая
представляется тебе неизбежным заключением череды мыслей и поступков,
охватывающих столь длительный отрезок времени.
Я могу представить, что испытывает человек, помилованный у подножия
эшафота, будучи лишенный логического окончания своей жизни.
"Трусы умирают много раз, прежде чем умереть". И тем, кто решился, будь то
по своей воле или ей вопреки, положить конец своим жизням, должно претить
любое вмешательство со стороны. Ведь воля к смерти, как учит нас
Шопенгауэр, свойственна всем нам в той же мере, что и воля к жизни.
Мне памятны мои окопные товарищи, боявшиеся отправки в тыл; они
предпочитали пережить все сразу, без временной передышки. Жизнь перестала
казаться им драгоценностью. Они привыкли смотреть смерти в лицо, и
заразились страхом жизни, близнецом того самого страха перед смертью,
одолевавшего их ранее. Жизнь стала для них чем-то неведомым,
неопределенным, полным ужаса.
Свирепая и горячая волна раздражения окатила меня, точно приступ
лихорадки.
- К черту этого типа, - пробормотал я. - Почему он постоянно встревает?
И тут я увидел, что Лу вынула пузырек из моего жилетного кармана и вручила
его Царю Лестригонов.
- По-моему, вы правы, Бэзил,- сказала она, - но если вы отнимете у нас
этот пузырек, вся ответственность ложится на вас.
- Не рассчитываете ли вы этим меня испугать? - ответил Лам с улыбкой,
вставая. Он бросил пузырек на пол и умышленно раздавил его каблуком.
- Итак, - заявил Царь Лестригонов, снова садясь, - давайте перейдем к
делу.
Синильные испарения клубились над столиком.
- Цианистоводородная кислота, - отметил Лам, - является превосходной
добавкой, когда поступает в организм в таком разбавленном виде, однако
прием ее в больших дозах - безусловное злоупотребление.
Этот человек несомненно имел склонность, именуемую женщинами "пилить",
повторяя одно и тоже. Он постоянно употреблял словечко "злоупотребление",
точно оно было его оружием.
Мы оба поморщились.
- Признаете ли вы меня, - продолжал Царь, - лицом ответственным за ваше
вызволение из этой неприятности?
Что нам еще оставалось делать. Разумеется, это противоречило нашим
желаниям. Как бы то ни было, я пробурчал что-то вроде "благодарю покорно".
- Нечего болтать вздор, - парировал Бэзил сурово. - Это мое дело, помогать
людям осуществлять их стремления. Благодарность исходит от меня. Я хочу,
чтобы вам стало ясно с самого начала, что вы помогаете мне оправдывать мое
собственное существование, позволяя мне делать то, что я могу, дабы
распутать этот клубок. Но мои условия таковы, что вы должны честно
предоставить мне шанс, исполняя то, что я говорю.
Он не стал дожидаться даже молчаливого с нашей стороны согласия.
- Ваши нервы слегка возбуждены, - продолжил Лам. - Депрессия лишь
разновидность возбуждения. Она означает отклонение от привычного тонуса. А
посему, когда вы покончите с вашим кофе, я тоже выпью чашечку. Мы заедем
ко мне в студию и посмотрим, чем нам могут помочь кое-какие пилюли.
Кстати, где вы обитаете?
Мы рассказали, что вернулись на нашу старую квартиру на Грик-Стрит.
- Едва ли такое соседство можно считать целительным, - заметил Бэзиль. -
Мне думается, мы должны отпраздновать событие, погуляв как следует в моей
студии, а завтра поутру мы подыщем вам достойные апартаменты.
Я вдруг вспомнил, что весь наш запас героина остался на Грик Стрит.
- Знаете что, Лам, - вымолвил я с запинкой. - Мне стыдно признаться, но мы
в самом деле не можем без Г. Мы пытались, но лишь один раз нам это
удалось, и по всей вероятности мы не сможем перенести это еще раз.
- Ничего позорного, голубчик, - отвечал наш врачеватель. - Ведь вы же не
можете оказаться от пищи. Это не повод для того, чтобы прекращать. Все, о
чем я прошу вас - впредь делайте это разумно.
- Так вы не отсекаете нас от него? - вмешалась Лу.
- Конечно нет, с какой стати? Принимайте сколько хотите, когда хотите и
как хотите. Это не мое дело. Мое дело удалить потребность. Вы говорите,
что вам удалось излечить себя, но это неправда. Вы только отрезали себя от
наркотика; потребность же осталась. И как только подвернется подходящий
случай возобновить, вы начнете снова. Очень может быть, что в
действительности вы сами этот удобный случай и придумаете.
Это был воистину сверхъестественный человек. Скажу правду - мне было
отвратительно получать удары вот так, когда их не ожидаешь. Однако Лу
воспринимала все это иначе. Она была рада, что ее понимали так точно. Она
аплодировала. Я был изумлен. Впервые за долгие месяцы я наблюдал, как она
делает хоть какие-то движения, не считая самых необходимых.
- Вы абсолютно правы, - сказала Лу. - Мы ничего об этом друг другу не
говорили, и я не имела ни малейшего сколько-нибудь сознательного намерения
делать то, что я сделала. Тем не менее, едва очутившись в Лондоне, я
направилась туда, где наверняка могла раздобыть героин. И когда я
вернулась, то выяснила, что и Питер изо всех сил стремится найти человека,
который раньше продавал ему кокаин. Уверяю вас, все это было
Пирамида