тратить времени, печалясь о том, какие ошибки он мог совершить в прошлом, и
какие от этого могут ожидать его неприятности в будущем. Он встретит неизбежное
с ясным лицом, он будет размышлять над уроками судьбы, выпадающими на его долю,
из самой суровости их он почерпнет мужество и силу спартанцев, и будет
радоваться тому, что он окончательно расплатится по счету со своим долгом. Жить
же в постоянном страхе перед тем, что может быть впереди — значит увеличивать
вес всякой обрушивающейся на нас беды и ослаблять нашу сопротивляемость в тот
самый момент, когда она больше всего нужна. Для оккультиста, вполне вступившего
в жизнь духа, ничто на земле не имеет значения. Он уже достиг ясного понимания
того факта, что развитие его совершается под наблюдением существ высшей
разумности, и что все случаи его жизней, как этой, так и будущих, пойдут по
определенному плану, выработанному в видах его блага и при том выработанному с
большей тщательностью, чем это делается воспитателем для воспитанника, или отцом
для сына; что ему не будет дано ненужных уроков, и что он не встретит на пути
своем бесполезных переживаний; что хотя не все случаи будут ему понятны в столь
широкой программе, которая обнимает собой всю его эволюцию на различных планах
Вселенной и о которой он совершенно не имеет представления в своем бодрствующем
сознании, он всё же должен быть так же спокоен, как дитя на руках у своей
любящей матери. Когда будет вполне усвоен этот взгляд на эволюцию, то человек
достигнет состояния высшего, чем храбрость; состояния, которое по праву может
назваться бесстрашным.
Это не будет такое состояние, когда требуется напряжение воли, чтобы смочь
решительно смотреть в глаза опасности и смерти. Скорее это такое состояние
сознания, когда человек, понимая, что ни опасности, ни смерти нет, и что всё
направлено к благу души, бесстрашно и безбоязненно взирает на все могущие быть
перемены.
Перевод Е. Ф. Масленникова,
секретаря Владивостокского Теософического Общества, 1922.
Пирамида