миссионеров-христиан жителям древней Мексики было знакомо учение о
пресуществлении, в соответствии с которым они справляли свои торжественные
религиозные обряды. Они верили, что, освящая хлеб, жрецы превращали его в саму
плоть бога и что, следовательно, все, кто вкусил этого освященного хлеба,
поглотили частицу божественной сущности и установили посредством нее
таинственную связь с богом. Также арии древней Индии задолго до возникновения
и распространения христианства были знакомы с учением о пресуществлении, или
магическом превращении хлеба в плоть. Жертвенные рисовые лепешки, согласно
учению брахманов, служили заменой человеческих жертв и благодаря действиям
жреца действительно превращались в тела людей. Когда, например, «она (то есть
рисовая лепешка) существует в виде рисовой муки, это волосы. Когда жрец
поливает муку водой, она становится кожей. Когда он замешивает тесто, она
становится плотью—ведь в таком случае она приобретает упругость, а тело также
есть нечто упругое. Когда он ее печет, она становится костью-—ведь в таком
случае она становится чем-то прочным, а именно такова кость. А когда он
вынимает ее из огня и поливает маслом, она превращается в костный мозг. Всю эту
процедуру они называют пятикратным принесением животного в жертву».
Теперь мы отлично понимаем, почему в день торжественного причащения телом
бога древние жители Мексики отказывались от принятия всякой другой пищи
кроме освященного хлеба, который они почитали плотью и костями бога, и почему
до полудня им воспрещалось пить какую-либо жидкость, даже воду. Поступали
они так, несомненно, из боязни осквернить частицу тела бога в своих животах
соприкосновением с обычной пищей. У криков и семинолов тот же благочестивый
ужас принял, как мы видели, более радикальную форму: прежде чем отважиться
прикоснуться к первинам урожая, они промывали свои внутренности сильным
слабительным.
На празднике зимнего солнцестояния в декабре ацтеки «убивали» статую своего
бога Гуитцилопочтли, после чего употребляли ее в пищу. Перед началом этого
торжественного обряда из семян различных сортов, замешанных на детской крови,
они лепили статую бога в образе человека. Кости бога были представлены кусками
древесины акации. Статую ставили на главный алтарь храма, и в день праздника
сам царь окуривал ее благовониями. Утром следующего дня статую снимали с
алтаря и ставили на ноги в огромном зале. Затем жрец — он звался Кетцалкоатлем
и действовал от имени этого бога — вынимал дротик с кремневым наконечником
и, с силой метнув его в грудь статуи, пронзал ее насквозь. Этот акт назывался
«умерщвлением бога Гуитцилопочтли, чтобы его можно было съесть». Один из
жрецов вырезал сердцевину статуи и давал царю съесть ее. Остальную часть статуи
делили на мелкие кусочки, которые раздавались всем ацтекам от мала до велика,
включая новорожденных младенцев мужского пола. Женщинам же прикасаться к
этому деликатесу запрещалось. Этот обряд носил название teoqualo, то есть «бог
съеден».
К другому празднику мексиканцы вылепливали статуэтки в виде людей, которые
символизировали горы, покрытые шапками облаков. Эти изображения лепили из
теста, приготовленного из семян разных сортов, и одевали в бумажные украшения.
В одних районах изготовляли пять таких статуэток, в других — десять, а в третьих
— целых пятнадцать. Им поклонялись, поставив их в молельне каждого дома.
Четыре раза за ночь им в крошечных сосудах приносили подношения в виде
пищевых продуктов; всю ночь в молельнях не смолкало пение и игра на флейтах.
На рассвете жрецы пронзали эти изображения веретенами, отрубали им головы,
вырывали сердца и приносили их хозяину дома на блюдце. После этого их съедали
домочадцы, прежде всего слуги, «которые, съев, были застрахованы от
недомоганий, которым, как считается, подвержены те, кто пренебрежительно
относится к культу этих божеств».
«В Ариции много Маниев». Теперь мы получаем возможность объяснить
поговорку «В Ариции много Маниев». Maniae—римляне называли караваи в форме
людей, выпекаемые, видимо, главным образом в Ариции. Но «маниями» римляне
называли не только эти караваи, но также мать и бабушку духов, которым на
празднике Компиталий они посвящали шерстяные изображения женщин и мужчин.
Эти изображения вывешивались на дверях всех римских домов: пЪ одному — на
каждого свободного домочадца и по одному (но другой формы) — на каждого
раба. Делалось это потому, что в этот день повсюду якобы бродили души умерших,
и была надежда, что они — по доброте ли душевной или просто по оплошности —
вместо жителей дома захватят с собой их статуэтки. Эти шерстяные куклы,
сообщает предание, пришли на смену древнему обычаю принесения человеческих
жертв. Фрагментарность и недостоверность находящихся в нашем распоряжении
данных не дает нам возможности построить доказательную теорию. Можно,
однако, выдвинуть гипотезу, что булки в человеческой форме, выпекаемые в
Ариции, служили причастными хлебами и в древности, когда священного Царя
Леса каждый год предавали смерти. Булкам этим, подобно фигуркам из теста
мексиканских богов, придавали черты сходства с ним, и верующие ими
причащались. Ведь принесением человеческих жертв сопровождались также
мексиканские обряды в честь бога Гуитцилопочтли. Таким образом, предание,
гласящее, что Манием звали основателя священной рощи в Ариции, от которого
произошло-де много Маниев, представляет собой этимологический миф,
изобретенный для того, чтобы объяснить название обрядовых хлебов — maniae.
Смутный отзвук изначальной связи этих хлебов с человеческими
жертвоприношениями, видимо, дает себя знать в рассказе о том, что изображения,
посвящаемые Маниям на празднике Компиталий, пришли на смену принесению
человеческих жертв.
Возможно, впрочем, что это предание не имеет под собой никакой почвы — ведь
обычай выставлять чучела, чтобы отвлечь внимание духов и демонов от невинных
людей, встречается очень часто. Так, жители Тибета испытывают страх перед
бесконечным числом земных демонов, находящихся в подчинении у старой матери
Хен-Ма. Наряжена эта богиня — ее можно сравнить с римскими Маниями,
матерью или праматерью теней,— в одежды золотисто-желтых тонов, держит в
руке золотой аркан и ездит верхом на баране. Для того чтобы предохранить жилой
дом от нечистой силы, которой командует старая мать Хен-Ма, над дверью с
внешней стороны подвешивают довольно сложное приспособление, с виду
напоминающее люстру. Оно содержит в себе бараний череп, набор драгоценностей
(золотую фольгу, серебро и бирюзу), сушеную провизию (рис, пшеницу, бобы) и,
наконец, статуэтки (или портреты) мужчины, женщины и дома. «Эти фигурки
мужчины, его жены и дома выставляются для того, чтобы обмануть демонов, если
те, несмотря на подношения, все-таки надумают прийти, создав у них ошибочное
впечатление, что эти-то изображения и являются обитателями дома, чтобы они
выплеснули свою ярость на эти деревяшки и не тронули живых обитателей дома».
Когда все готово, жрец молит старую мать Хен-Ма соблаговолить принять эти
изысканные подношения и закрыть отверзтые врата земли, чтобы нечистая сила не
смогла выйти наружу и нанести ущерб домашним.
Нередко чучела используются как средства предупреждения и предотвращения
болезней. При этом демоны либо принимают чучела за живых людей по ошибке,
Пирамида