врага, отличавшегося храбростью, они из его тела вырезают и сжигают печень
(местопребывание мужества), уши (вместилище ума), кожу со лба (вместилище
стойкости), тестикулы (вместилище силы), а также члены, которые считаются
вместилищем других добродетелей. Пепел тщательно хранят в бычьем роге, и
племенной жрец, смешав его с другими ингредиентами, дает его юношам во время
обряда обрезания. Считается, что таким путем сила, отвага, проницательность и
другие добродетели убитого врага переходят к юношам. Когда басуто удается
убить очень храброго врага, они незамедлительно вырезают его сердце и съедают
его, потому что это-де придаст им такую же силу и мужество в бою. Известно, что
когда в 1824 году в стране Ашанти был убит сэр Чарлз Мак-Карти, то в надежде
впитать в себя его отвагу вожди армии ашанти съели его сердце. С той же целью
его тело высушили и раздали младшему командному составу, а кости как
национальные реликвии долгое время хранили в Кумасси. Индейцы-наура из
Новой Гранады всякий раз, когда представлялась возможность, съедали сердца
испанцев в надежде стать такими же бесстрашными, как наводящие ужас
кастильские рыцари. Сиу растирали сердце отважного врага в порошок и
проглатывали его, чтобы овладеть отвагой покойного.
Хотя для того, чтобы овладеть качествами павших врагов, первобытные народы
чаще всего употребляют в пищу их сердце, это, как мы видели, не единственная
часть человеческого тела, поедаемая с данной целью. Так, воины племен теддора и
нгариго съедали руки и ноги убитых врагов, веря, что через них приобретают
мужество и другие качества. Камиларои (Новый Южный Уэльс) вместе с сердцем
съедали печень убитого смельчака, чтобы стать такими же мужественными, как он.
В Тонкине, если верить расхожему народному суеверию, печень храбреца делает
храбрым всякого, кто ее отведал. С тем же намерением китайцы выпивают желчь
известного разбойника, только что казненного. Даяки из Саравака, чтобы укрепить
собственные руки и колени, объедали кисти рук и колени убитого врага. Члены
племени толалаки, прославленные охотники за головами из центральной части
Целебеса, чтобы набраться храбрости, выпивают кровь и съедают мозг своих
жертв. Италоны Филиппинских островов, чтобы стать отважными, пьют кровь
убитых врагов и съедают затылочную часть их головы и внутренности. С той же
целью люди ефу-гао, другого племени с Филиппинских островов, высасывают мозг
своих врагов. Каи из Немецкой Новой Гвинеи съедают мозг убитых врагов, чтобы
обрести их силу. При вступлении на трон царька народности кимбунду в Западной
Африке убивают храброго военнопленного, чтобы сам владыка и местная знать
смогли отведать его плоти и набраться его силы и мужества. Прославленный вождь
зулусов Матуана за свою жизнь выпил желчь тридцати вождей, народы которых он
истребил, будучи уверен, что это придаст ему силы. Зулусы верят также, что, съев
центральную часть лобной мякоти.. и бровей врага, они приобретут способность
смотреть врагу прямо в лицо. Перед началом каждой военной кампании жители
Минахасы на Целебесе брали волосы убитого врага и обмакивали их в кипящую
воду, чтобы содержащееся в волосах мужество вышло наружу и воины могли
выпить этот настой храбрости. Вождь в Новой Зеландии был атуа (то есть богом),
но боги там подразделялись на могущественных и бессильных. Все, естественно,
старались стать могущественными. Поэтому они ставили себе за правило
присоединять к своей душе души других людей. Когда, например, воин убивал
вождя, он тут же выдавливал ему глаза и проглатывал их, так как з этом органе
якобы скрывается его божественность, или атуа тонга. Таким образом, он не только
убивал врага телесно, но становился обладателем его души, так что с возрастанием
числа убитых вождей возрастала и его собственная божественность.
Из вышесказанного нетрудно догадаться, почему первобытный человек так
стремился отведать мяса животного или человека, который казался ему
священным: ведь через это мясо он становился обладателем качеств и
способностей съеденного бога. Что же касается бога хлеба, то зерно является его
плотью, так же как кровью бога виноградной лозы является виноградный сок.
Другими словами, вкушая хлеб и выпивая вино, люди в прямом смысле слова
причащаются телом и кровью бога. Из этого следует, что питье вина во время
обрядов бога виноградной лозы, хотя бы того же Диониса, является не простым
оргиастическим актом, а таинством. В истории человечества наступает, однако,
эпоха, когда людям здравомыслящим уже трудно представить себе, как это другим
людям, находящимся в здравом уме, могло казаться, что, съедая хлеб и выпивая
вино, они питаются кровью и плотью бога. «Когда мы называем хлеб Церерой, а
вино — Вакхом, мы,— пишет Цицерон,— употребляем не более как
общеизвестные риторические фигуры. Или вам на самом деле кажется, что на свете
есть человек настолько безумный, чтобы искренне верить, что употребляемая им
пища является богом?»
Глава LII
УМЕРЩВЛЕНИЕ СВЯЩЕННОГО ЖИВОТНОГО
Предание смерти священного канюка. Из предыдущих глав явствует, что во многих
земледельческих обществах люди имели обыкновение убивать и съедать свои
злаковые божества как в их подлинном обличье—риса, пшеницы и т. д., так и в
превращенной форме людей и животных. Остается показать, что народы, живущие
охотой и скотоводством, разделяют этот обычай. В число предметов культа, или
богов,— если они вообще заслуживают этого возвышенного титула,— которым
поклоняются и которых убивают охотники и скотоводы, входят самые обычные
животные, не считающиеся воплощениями сверхъестественных существ. Индейцы
Калифорнии, проживающие в благодатной стране с мягким, умеренным климатом,
находятся тем не менее едва ли не на низшей стадии дикости. Калифорнийское
племя акагчемем поклонялось великому канюку и один раз в год устраивало в
честь этой птицы праздник Panes («птичий праздник»). О дне проведения
праздника индейцы узнавали вечером накануне этого события и сразу же
приступали к постройке святилища — площадки круглой или овальной формы,
обнесенной деревянной изгородью с насаженным на колья чучелом койота,
изображающим бога Чинигчинича. Сюда торжественно вносили птицу и клали ее
на специально возведенный для этой цели алтарь. После этого молодые женщины,
замужние и незамужние, принимались, как безумные, бегать туда-сюда, в то время
как пожилые женщины и мужчины наблюдали эту сцену в полном молчании, а
вожди, украшенные перьями, с раскрашенными телами, танцевали вокруг
священной птицы. По свершении обрядов они при всеобщем великом ликовании
переносили птицу в главный храм; во главе процессии с пением и танцами
шествовали вожди. По прибытии в храм птицу умерщвляли без пролития крови.
Кожу с нее сдирали и вместе с перьями хранили как реликвию и как материал для
изготовления праздничных нарядов (paelt). Тушку птицы зарывали в углублении в
храме. Могилу со скорбным плачем и причитаниями окружали старухи; они
бросали в нее разные сорта семян и куски пищи и при этом стенали: «Зачем ты
скрылась? Разве не лучше было тебе с нами? Ведь мы кормили тебя жидкой
кашицей (pinole). He скройся ты от нас, ты не стала бы Panes». Завершив этот
обряд, индейцы возобновляют танцы, которые не прекращаются три дня и три
ночи. Они утверждают, что Panes когда-то была женщиной, бежавшей в горы и
превращенной в птицу богом Чинигчиничем. Если верить бытовавшему у
Пирамида