А я, - сказал Меркурий (Гермес),- сделаю природу людей ловкой и подарю им Мудрость, и
Здравомыслие, и Убеждение, и Истину" ("Дева Мира"). Как видно, не аскетическим
представляет себе автор желательный для человека путь жизни; что же касается специально
закона Венеры, то он прямо обязателен для человека. Прошу сравнить злорадствующую
пантеистическую вставку в строго дуалистическом трактате № 2; придираясь к словам
трактатиста, что бог есть отец, автор вставки продолжает: "Поэтому деторождение - самое
серьезное и в то же время самое благочестивое старание в жизни для здравомыслящих людей; и
величайшее несчастье и нечестье - бездетным оставить жизнь. Такой человек после смерти
наказуется демонами; наказание же состоит в следующем: душа бездетного определяется в тело,
не имеющее природы ни мужчины, ни женщины, что проклято под солнцем. Поэтому,
Асклепий, не поздравляй бездетных, а напротив, соболезнуй им, зная, какое их ждет наказание".
Еще недвусмысленнее выражается автор "Асклепия" (гл. 20 сл.): "Гермес. Вот, Асклепий,
почему и каким образом все вещи бывают обоего пола. - Аскл. Не исключая и бога, о Трижды-
Величайший? - Герм. Ни бога, Асклепий, ни какого бы то ни было одушевленного или
неодушевленного существа. Немыслимо ведь, чтобы что-либо из сущего было неплодно;
отними плодовитость у чего-либо из сущего - и ему невозможно будет быть вечным... Оба пола
полны зиждительной силы, и их соединение, или, говоря правильнее, единство не поддается
пониманию; его ты можешь по праву назвать либо Купидоном, либо Венерой, либо тем и
другим именем. И если ум может воспринять что-либо еще более истинное и очевидное, чем
сама истина, так это - таинство рождения, которое тот бог всей природы присвоил на все
времена всем существам и в которое он вселил величайшую нежность, веселье, отраду, желание
и божественную любовь. И я счел бы нужным развить силу и властность этого таинства, если
бы она не была известна каждому по наблюдению самого себя. Но достаточно nap`rhr| внимание
на один тот миг, когда, в силу крайнего возбуждения, одна природа в другую вливает
живительное начало, а другая с жадностью его поглощает и внедряет в себя, - как тогда,
вследствие взаимного смешения, женщина получает силу мужчины, мужчина слабеет в
женственной истоме. Действие же этого столь нежного и нужного таинства потому совершается
сокровенно, чтобы божественности той и другой природы при совокуплении полов не пришлось
краснеть от насмешек профанов, а тем более - нечестивцев". – Не правда ли, как далеки мы от
тех прежних жестких и строгих слов дуалистического откровения: да познает мыслящий
человек самого себя, что он бессмертен, и что причина смерти - любовь! Положительно, остался
только шаг до кощунственной вставки в тр. 15 (§ 16): "не любовь, а логос - тот, кто блуждает и
заставляет блуждать".
При всем том и пантеистический герметизм допустил восхождение человеческой души к
божеству и ее нисхождение - это в отличие от дуализма - в звериные тела. Действительно, разум
(nus) разлит по всему миру; имеется он и у зверей, у которых мы его называем "природой", т. е.,
по-нашему, инстинктом (тр. 21).
Восхождение достигается благодаря добродетелям, особенно благочестию; нисхождение -
кара за пороки. Общая схема, таким образом, одинакова - только содержание стало иным. Так-
то двойственность старинной мифологемы - Гермес-Разум и Гермес-Космос - стала роковой для
всего дальнейшего развития герметизма; он запутался в скрещивающихся нитях дуалистических
и пантеистических концепций и запутался безысходно. Разделение на два толка много бы
способствовало выяснению дела, но именно его не последовало: все, кто веровал в Гермеса,
принадлежали к той же герметической общине; книги откровения были общим достоянием - все
равно, имели ли они первоначально дуалистический или пантеистический характер. Борьба
сказывалась в том, что к резким появлениям того или другого направления делались
полемические приписки противоположного характера: а позднее стали писать примирительные
трактаты, вроде много раз упомянутого "Ключа", в которых враждующие учения растворялись в
высшем - увы, недостижимом - единстве. Видно, герметизму недоставало той пламенной веры в
непреложность откровения, которая обеспечила победу его великому сопернику - христианству.
XII
Христианство ни разу не упоминается в герметических трактатах; все же его близость
чувствуется нами при внимательном их чтении. Главное последствие этой близости состояло в
том, что пантеистическое направление чем далее, тем более стало преобладать над
дуалистическим.
Действительно, христианство покоилось на дуализме, имея в своем основании
представление о богоотчужденной природе: дуалистический герметизм, вроде пемандровых
откровений, будучи посредствующим типом между дуалистическим христианством и
пантеистическим герметизмом, был этим самым обречен на исчезновение. Вот почему именно
последние герметические трактаты - "Дева Мира", "Асклепий" - ophm`dkef`r более или менее
явно к пантеистическому направлению.
Идея же аскетизма, как мы видели, была порождением дуалистического мировоззрения;
понятно, что герметизм ею пожертвовал. Не забудем, что борьба велась на египетской почве,
видевшей первые и наиболее яркие примеры христианского подвижничества; тягаться с
христианским аскетизмом было трудно - лучше было поднять знамя противоположной идеи,
Природы. С этой точки особенно интересны выписанные выше мысли о деторождении и
физической любви: читатель согласится, что в них очень слышно звучит полемическая нотка.
"Не поздравляй бездетного, а соболезнуй ему" - чтобы вполне понять этот совет, нужно
представить себе картину христианского монаха, осуждающего себя на безбрачие и, стало быть,
бездетность. Он делает это ради высших наград, обещанных его религией, - а Гермес говорит
ему, что он будет ненагражден, а наказан переселением его души в бесполое тело, проклятое
под солнцем. Осуждение аскетизма повело вообще к снисходительному взгляду на
человеческие слабости. Содействовала этому и астрология: планетные божества заранее
определили человеку его жизненный путь. Одна только добродетель и один грех всецело
зависят от человека и имеют поэтому решающее влияние на его восхождение или нисхождение;
эта добродетель благочестие, этот грех - нечестие. "Вокруг солнца реют лики демонов,
многочисленные и похожие на разнообразные войска; они, живя вблизи смертных, недалеки от
бессмертных, и, занимая промежуточное место, видят дела людей; они исполняют приказания
богов, наказывая нечестие бурями и смерчами, молниями и пожарами, а равно и голодовками, и
войнами. Ибо это величайший грех для смертных по отношению к богам...; все другие
прегрешения смертных, совершаемые под влиянием заблуждения, или пылкости, или
необходимости, которую зовут роком, или незнания,не подлежат ответу перед богами, одно
только нечестие подлежит каре" (тр. 15, "Определения Асклепия"). А что такое нечестие - ясно:
с точки зрения герметизма нечестием будет измена герметизму и переход в христианство. Все
другие грехи простительны, одно только отщепенство непростительно: так учит религия,
борющаяся за свое существование.
Нечестивцами вообще слыли христиане с точки зрения языческого общества и языческих
властей; герметизм заключает теснейший союз и с обществом, и с властями.
Отсюда его строго верноподданнический характер. В сущности, тут ничего особенного не
было; все античные религии религии государственные, более или менее тесно связанные с
формами правления. В Египте еще Птолемеи называли себя земными отражениями Гермеса;
когда над Востоком блеснула звезда молодого Цезаря, было естественно nazbhr| новым
Гермесом именно его. Таков - как это основательно развивает Рейценштейн (176 сл.) – смысл
заключительных строф второй оды Горация (перевод Фета).
Склонись, сын Маи, стан с проворными крылами
На образ юноши земной переменить:
Мы будем признавать, что избран ты богами
За Цезаря отметить.
Надолго осчастливь избранный град Квирина, Да не смутит тебя граждан его порок, И
поздно уж от нас подымет властелина Летучий ветерок.
Пирамида