-- Но ты не похож на ангела мира, -- сказал я, -- скорее, ты похож на
тех, кто своими руками еще больше разжигает пожар войны.
-- Именно поэтому я и разбираюсь в том, как следует восстанавливать
мир. Что может знать о мире миролюбивое существо? Только воину
известен смысл этого слова.
-- Я готов выслушать всё, что ты мне скажешь, -- ответил я ему, --
поскольку вижу, что тебе известно кое-что о Законе.
-- Я -- один из исполнителей Закона, сказал он, -- и я знаю, как
можно вернуть мир на Землю.
-- Ты расскажешь об этом мне?
-- Для этого я и пришел сюда, и для этого встретился с тобой, --
ответил он.
-- А как ты обо мне узнал?
-- Я знаю всех самых сильных тружеников и еще многих из тех, кто
менее силен. Ты из числа сильных.
-- То, что ты говоришь, -- слишком большая честь для меня, -- сказал
я, -- ведь я -- всего лишь скромный солдат в армии исполнителей
Закона.
-- Скромность -- свойственна великим, -- заметил он, пристально глядя
мне в глаза, как будто стараясь определить, какой эффект произвели
его слова.
-- Кто бы ты ни был, -- сказал я, -- а я догадываюсь, что существо ты
необычное, знай, что вопрос о моем личном статусе уже давно перестал
входить в сферу моих первостепенных интересов.
-- Вот поэтому ты и можешь послужить интересам мира.
-- Тогда говори, -- попросил я.
Некоторое время он смотрел на меня огненным вопрошающим взглядом, а
затем спросил:
-- Ты устал от войны, от трудов войны?
-- Меня больше утомляет мое сочувствие к страждущим.
-- И ты хотел бы, чтобы они перестали страдать?
-- Временами мне кажется, -- сказал я скорее сам себе, нежели ему, --
что ради прекращения всех тех ужасов, что творятся там внизу, я с
удовольствием отдал бы свою собственную жизнь.
-- Свою жизнь? А что ты имеешь в виду, говоря о собственной жизни?
-- Я имею в виду сознание своей свободы и свободу своего сознания.
-- Неплохое определение для жизни подобных тебе существ, -- отметил
мой собеседник. -- Так ты в самом деле готов пожертвовать своей
жизнью ради мира?
-- С радостью, если, конечно, это действительно сможет спасти мир.
-- Такое возможно.
-- Тогда не мог бы ты перейти сразу к делу? -- потребовал я. -- Я
чувствую, что ты собираешься сказать мне что-то важное.
-- Что же может быть важнее, -- возразил он, -- чем принесение в
жертву во имя мира такой жизни, как твоя?
-- Продолжай.
-- Есть способ, -- сказал он, -- освободить людей там внизу от
дальнейших страданий, пожертвовав тем, что ты называешь "сознанием
свободы и свободой сознания".
-- И вновь я говорю тебе -- продолжай.
-- В моих силах, -- сказал он, подходя всё ближе ко мне, и впиваясь в
меня своими горящими глазами, в моих силах так повлиять на умы людей
в сражающихся армиях, в армиях по обе стороны фронта, что они
откажутся продолжать войну друг с другом.
-- И предадут каждый свою родину?
-- И восстановят мир, -- поправил он меня.
-- А какая роль во всем этом будет отведена мне?
-- Очень важная роль.
-- Ты опять говоришь загадками.
-- Что ж, я объясню, -- ответил он. -- Но чтобы ты понял меня, я
должен сначала рассказать тебе о том, кто я такой. Я -- один из тех,
кто служит Добру тем, что противостоит ему, и придает ему тем самым
ещё большую силу и активность.
-- Так я и подумал. А теперь, можешь ты сказать мне прямо, для чего
тебе понадобился я?
Пирамида
