граничащий с экстремизмом, но они дают представление о
взглядах многих других людей, которые пестуют свои
собственные фантазии и готовы идти в этом вплоть до абсурда,
отрицая, если понадобится, любые свидетельства реальности. Но в
данном случае, подобное отношение может очень легко оказаться
вопросом жизни и смерти для тысяч индейцев. Стоит лишь
вспомнить, как много раз участие или безразличие всего общества
было определяющим фактором либо в ускорении истребления
целых народов, либо в прекращении такого истребления. При
уничтожении народов теряется не только много человеческих
жизней, но и сами мы, “цивилизованные люди”, утрачиваем
прекрасную возможность обогатить свой мир иными способами
восприятия вселенной, причем такими разнообразными и
многообещающими, какие присущи представителям коренного
населения американского континента.
Одновременно, все более широкое распространение получают
курсы по “шаманизму”, позволяя нам за короткое время
превратиться в “шаманов”; при этом нам показывают имитации
ритуалов, не имеющих связи с повседневной жизнью и потому
остающихся пустыми и недействующими.
Таким образом, с одной стороны мы имеем антропологов; они
едут в индейские общины, чтобы проверить эффективность своих
теоретических схем и поддержать мнение о себе, как о “тех, кто
способен понять” индейскую реальность, благодаря наличию
интеллектуальной подготовки. С другой стороны, существуют
потребители фантастического “знания об индейцах”, которые,
кажется, больше заинтересованы в своих книгах, чем в более
близком знакомстве с индейцами из плоти и крови. Подлинная же
встреча с опытом и знанием мира индейцев остается актуальной
задачей и сейчас, в эти трудные времена, когда мы становимся
свидетелями неуклонного и очевидного исчезновения “индейского
облика” нашей культуры.
Что и говорить, печальная картина. И выход из сложившейся
ситуации для нас, представителей доминирующего на этой
планете биологического вида, может быть только один — в этот
сложный момент нашей истории мы должны срочно отыскать
другие, более здоровые пути, которые позволят нам изменить свое
отношение к реальности. И необходимым условием этого является
обеспечение физического выживания индейских народов,
сохраняющих так необходимое нам знание. Это наша последняя
возможность сделать настоящее открытие, способное помочь нам
преобразиться и направить свое развитие в нужном для нас
направлении. Это наш “звездный час”, именно сейчас мы можем
встретиться с иным, открыть другое “я”, скрытое внутри каждого
из нас.
В своей работе, — как с отдельными индейцами, так и с
целыми общинами, — я стремился не увязнуть в болоте фантазий
и не попасть в капкан самоутверждения исследователя-
антрополога. Я пытался пройти по своему пути как можно дальше,
оставляя на его обочине клочки своей личной истории, своего эго,
своего описания мира, все для того, чтобы оказаться как можно
ближе к тем, другим, о ком мы знаем так мало. Достиг ли я этого,
хотя бы отчасти, — не мне судить. Я могу лишь предоставить
свидетельства моих усилий.
Все события, описания которых я привожу в этой книге,
происходили на самом деле, и я не собираюсь лишить эти
описания субъективных моментов, в которые сам в свое время
поверил без всякого труда. Меня интересует объективное знание,
но я уже давно обнаружил, что наш опыт восприятия реальности
всегда субъективен и что “объективное” восприятие — это не
более чем наши домыслы о причинно-следственных связях, так
как никакое восприятие невозможно без участия субъекта (то есть
меня).
С другой стороны, есть один аспект моей работы, который я
считаю очень важным — достоверно рассказать о том, что
происходило в действительности. Я ничего не придумываю. В
книге приведены примеры того, что может случиться при встрече
с индейским знанием и с живыми его носителями, в
существовании которых вряд ли можно усомниться.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ТРАДИЦИЯ ТОЛТЕКОВ НАШИХ ДНЕЙ
Живая религия
Повседневная жизнь индейцев виррарика глубоко связана с их
религиозным мировоззрением. Их религия не отделена от
повседневной жизни, она не похожа на религию тех, кто ходит
время от времени в церковь лишь для того, чтобы затем опять
забыть все, что связано с верой — до очередного посещения
церкви. Для индейцев виррарика религиозная мысль не
представляет собой набор доктрин или кодекс верований. Она не
записана в какой-либо священной книге, не направляется
священниками или какой-то церковной иерархией. Какая-либо
религиозная иерархия, официально признаваемая всеми и тем или
иным образом доминирующая над обществом, отсутствует. Для
них религия — это образ жизни, в котором каждое их действие
находится в определенной связи с силами, правящими миром.
Поскольку у них нет ни священных книг, ни религиозной
иерархии, они делят между собой ответственность за сохранение и
воссоздание своей картины мироздания день заднем, поколение за
поколением. Благодаря этому, исторические предания, песни и
легенды о Тамаце Кахуллумари или Татевари, или рассказ о
сотворении мира не являются неизменной, застывшей историей.
Когда маракаме рассказывает эти истории, он не просто повторяет
Пирамида