имя Флоринда Доннер, и я буду очень прямолинейной, чтобы не
занимать твое ценное время.
Она несколько раз мигнула, подстраивая свои глаза, чтобы
продолжать смотреть на меня.
-- Я приехала в Венесуэлу изучать методы лечения, -- продолжала я,
приобретая уверенность. -- Я учусь в университете в соединенных
штатах, но мне по-настоящему нравится быть знахаркой. Я могу
платить тебе, если ты примешь меня, как ученицу. Но даже если ты не
примешь меня в ученицы, я могу заплатить тебе за любую
информацию, которую ты мне сможешь дать.
Старая женщина не сказала ни слова. Она жестом пригласила меня
сесть на табурет, затем поднялась и посмотрела на металлический
предмет, лежавший на столе. На ее лице было комическое выражение,
когда она вновь посмотрела на меня.
-- Что это за аппарат? -- спросила я отважно.
-- Это морской компас, -- небрежно сказала она. -- Он говорит мне
всякого рода вещи.
Она подняла его и положила на самую верхнюю полку стеклянного
буфета, который стоял у противоположной стены. По-видимому, ее
осенила забавная мысль и она начала смеяться.
-- Да, я дам тебе любого рода информацию о знахарстве, но не потому,
что ты просишь меня об этом, а потому, что тебе повезло. Я уже знаю
это наверняка. Чего я не знаю, так это сильна ли ты.
Старая женщина на миг замолчала, а затем вновь заговорила громким
шепотом, совершенно не глядя на меня; ее внимание привлекло что-
то, находящееся внутри стеклянного буфета.
-- Удача и сила -- вот все, на что можно полагаться, -- сказала она. -- Я
поняла, что ты везучая, той ночью, когда видела тебя на площади, ты
еще смотрела на меня.
-- Я не знаю, о чем ты говоришь, -- сказала я.
Мерседес Перальта повернулась лицом ко мне и вдруг захохотала так
странно, что я определенно начала думать о ее безумии. Она раскрыла
свой рот так широко, что я увидала несколько коренных зубов,
которые у нее еще остались. Затем она резко остановилась, села на
свой стул и начала настаивать на том, что видела меня ровно две
недели назад поздно ночью на рыночной площади. Она объяснила
мне, что была с другом, который вез ее домой из прибрежного поселка
со спиритического сеанса. Хотя ее друг и был озадачен, увидев меня
одну поздно ночью, она сама ничуть не удивилась.
-- Ты мгновенно напомнила мне кое-кого, -- сказала она. -- Это было
после полуночи. Ты улыбалась мне.
Я не могла припомнить то, о чем она говорила или то, что я была одна
на площади в столь поздний час. Но это могло быть; она видела меня
в ту ночь, когда я приехала из Каракаса. Я напрасно ожидала целую
неделю, что кончится дождь, и в конце концов рискнула выехать из
Каракаса в Курмину. Мне было прекрасно известно, что здесь бывают
частые оползни, так что вместо обычных двух часов пути поездка
заняла все четыре. В то время, когда я приехала, весь город спал, я же
занялась поисками общежития вблизи от рыночной площади, которое
мне порекомендовал бывший священник.
Она поразила меня своим упорством в том, что якобы знала, что я
приехала ради нее, с целью увидеться с ней. Тогда я рассказала ей о
бывшем священнике, и о том, что он говорил мне на свадьбе в
Каракасе.
-- Он прямо-таки настаивал, чтобы я повидалась с тобой, -- сказала я. -
- Он говорил, что твоими предками были маги и знахари, знаменитые
в колониальные времена, и что они даже преследовались святой
инквизицией.
Проблеск удивления мелькнул в ее глазах.
-- Ты знаешь, что в те дни обвиненных ведьм пытались отправить из
Картагена в Колумбию? -- спросила она и тут же продолжала: --
Венесуэла не была такой важной страной, чтобы иметь свой
инквизиторский трибунал. -- Она сделала паузу и, глядя мне прямо в
глаза, спросила: -- где ты первоначально планировала изучать
знахарские методы?
-- В штате Яраку, -- неопределенно сказала я.
-- Сортес? -- спросила она. -- Мария Лионза?
Я кивнула головой. Сортес был тем городом, где сосредоточился
культ Марии Лионзы. Говорили, что рожденная от индейской
принцессы и испанского конкистадора, Мария Лионза имела
сверхъестественные силы. Сегодня в Венесуэле ее почитают тысячи
людей, как самую святую и чудесную женщину.
-- Но я приняла совет бывшего священника и приехала в Курмину, --
сказала я, -- потом переговорила с двумя знахарками, и обе они
сошлись на том, что ты самая знающая, и только ты можешь
объяснить мне тайны знахарства.
Я рассказала ей о методах, которым хотела следовать при обучении: я
хотела непосредственно наблюдать и участвовать в каких-либо
знахарских сессиях, при этом, по возможности, записывая их на
магнитофон, и, что важнее всего, беседовать с пациентами, за
которыми наблюдала.
Старая женщина кивала мне, время от времени хихикая. К моему
величайшему удивлению, она полностью согласилась на
предложенные мной условия. Она с гордостью сообщила мне, что
несколько лет тому назад с ней беседовал психолог Каракасского
университета, который даже прогостил в ее доме целую неделю.
-- Думаю, что тебе будет выгодней переехать сюда и жить со мной, --
предложила она. -- Комнат в этом доме достаточно.
Я приняла ее приглашение, но сказала, что рассчитываю остаться
здесь по крайней мере на полгода. Она была невозмутима. По ее
словам, я могла оставаться с ней годы.
-- Я рада тебе, Музия, -- прибавила она мягко.
Я улыбнулась. Хотя я родилась и выросла в Венесуэле, всю жизнь
меня называли Музия. Это обычно пренебрежительный термин, но в
зависимости от тона, в котором он произносится, его можно понимать,
как ласковое выражение, относящееся к любому, кто является
белокурым и голубоглазым.
4
Пирамида