-- А где Долланский? -- поинтересовался я.
Но на этот вопрос ответила не Вика, а внезапно
открывшаяся
дверь в кирпичном доме. Из-за нее выглянул Долланский.
-- Молодые люди! -- крикнул он в нашу сторону.
--
Проходите переодеваться, мы скоро начинаем! -- и тут же
скрылся
за дверью, захлопнув ее за собою.
-- А что случилось? -- беспокойно спросила меня Вика.
-- Да так! Я подумал: "Не показалось ли мне, что
кто-то
прошел мимо меня, там, в глубине двора".
-- А что ты там делал?
-- Ничего. Курил.
-- У тебя так сердце колотится, -- сказал Вика,
прижавшись
к моей груди. -- Что-то случилось? А?
-- Скажи, ты что-нибудь слышала?
-- А что я могла слышать?
-- Ну, там, шум какой, хлопанья...
-- Нет. Я ничего не слышала. Я только испугалась, что
тебя
нет!.. А ты слышал?
-- Что слышал? -- насторожился я от Викиного вопроса.
-- Ну, ты же сам сказал: шум, хлопанья!
-- Да нет! -- прикинулся я повеселевшим. -- Это я
так
спросил, чтобы тебя попугать сейчас.
-- Проказник! В тебе еще много бесового! --
ласково
пожурила меня Вика, потрепав за щеки, и поцеловала в губы...
Переодевшись в специально оборудованных для этого
комнатах
в спортивные костюмы, я и Вика вошли в спортзал.
Все
присутствующие там люди тоже были одеты в
разноцветные
спортивные одежды. Каждый член этого частного зала
удобно
располагался на полу на своем утепленном коврике. Мы с
Викой
разместились неподалеку от эстрады, с которой, как я
понял,
будет вещать свою систему Долланский.
-- А ты бы смогла его узнать? -- спросил я
полушепотом у
Вики, голос у меня уже успокоился и выровнялся.
-- Кого? -- удивилась Вика и огляделась по сторонам.
-- Того, которого Долланский позвал в спортзал, там,
во
дворе, -- все так же полушепотом пояснил я.
-- А-а, -- поняла Вика. -- Тише, -- сказала она.
-- Почему? -- в свою очередь удивился я.
-- Он рядом с тобою, -- сказала Вика и незаметно
повела
глазами в его сторону.
Я оглянулся... Позади меня, на ярко-желтом меховом
коврике
сидел мужчина лет сорока -- сорока пяти, на коленях у
него
лежал его крупный живот. Мужчина улыбнулся мне,
неприятно
оскалившись при этом, словно передразнил меня. Потом
он
облизнул свои припухшие губы. Одет он был в черное трико,
на
шее повязан короткий голубой шарфик. Мужчина почесал об
рукав
свой ноздристый нос и на рукаве осталась влажная полоска.
Мне
стало противно, и я отвернулся.
-- Это точно он, ты не ошиблась? -- наклонился я к
Вике,
спрашивая.
-- Конечно он! Не сомневайся, -- прожужжала мне Вика
прямо
в ухо, и от ее нежных губ у меня по спине пробежали мурашки.
--
А зачем он тебе? -- спросила она.
-- Мне кажется, я его где-то мог видеть... --
ответил я
первое, что взбрело мне в голову, и подумал про себя: "Ну
и
мерзкая же рожа у этого Остапа Моисеевича! Такой со
всякой
заразой может иметь дело!"
На эстраде появился Долланский. Зал шумел негромко,
все
переглядывались, ожидая интересный вечер. Заговорил
Долланский,
и все разговоры прекратились. Я окинул еще раз взглядом
весь
зал -- на ковриках сидели в позах "полулотос" человек
двадцать.
Черным пятном промелькнул передо мною Остап Моисеич, он
один
среди присутствующих был одет в черное трико.
Поскольку наша группа пришла на свое первое
занятие,
Пирамида