Многие,
вышедшие из троллейбуса пассажиры, тоже приостановились.
Парень
грубо обшаривал груди у девочки. Он залезал обеими руками
под
ее платье, и его руки крепко прижимали девочку, а она
будто
пыталась слабенько вырваться из его рук.
-- Проститутка! -- выкрикнула и отплюнулась толстая
бабка.
-- Надо милицию вызвать, -- начала убеждать толпу
солидная
женщина лет пятидесяти.
Все женщины переговаривались и спорили между собою,
только
несколько мужчин даже будто одобрительно обменивались
улыбками
и короткими репликами.
-- Ну, дает!
-- Да-а!
"Вот она -- расслабленность! -- вначале подумал я.
--
Может, это и есть человеко-ветреное состояние? Да нет!
Скорее,
его отголосок!" -- рассуждал я про себя. Мне даже
захотелось
так же вот, сию минуту, свободно и непринужденно жить, как
эти
парень и девочка. Нет. Я не приветствовал их поступок!
Скорее,
наоборот: считал его аморальным! Но в сокровенной глубине
души,
там, где никого, кроме меня, я был солидарен этому
состоянию
легкой ветрености!
Может быть, и в самом деле надо, хотя бы иногда, хотя
бы
на мгновение, но срываться с цепи предопределенности? Не
для
этой ли цели существовали кулачные бои когда-то?!
Интересное дело: в кинотеатре мы специально
собираемся и
смотрим такие эротические сцены! А здесь, на площади, --
этого
делать нельзя! Почему?.. На экране кинотеатра можно, а
на
экране жизни -- нельзя?! Где тут разврат: в кинозале или
здесь,
на остановке? Там специально отснято на пленку и
специально
смотрится, не разврат ли это? А здесь не специально,
все
естественно, но мы возмущены! Почему мы не вызываем
милицию,
чтобы арестовать кадры кинофильма, почему мы не
вызываем
милицию, чтобы арестовать двух сношающихся на улице
собак?..
Человек -- не собака?! Верно! Он предпочитает гнусно
скрывать
свое нутро, а собака -- нет!
Учительница делает замечание ученику, чтобы тот
не
приставал к однокласснице.
"И все-таки, я не отказался бы испытать подобное, хотя
бы
ради укрепления духа своего..." -- подумал я и
вдохновенно
зашагал в свой кинотеатр...
-- Доброе утречко, Сергей Александрович! --
услышал я
голос уборщицы Марины Ивановны, поднимаясь по
ступенькам
кинотеатра.
Я остановился и повернулся лицом на голос.
Марина
Ивановна, озорно улыбаясь, видимо, только что шла из-за
угла
кинотеатра, а может, и поджидала меня. В одной руке у нее
было
мусорное ведро, из которого густо торчали горлышки бутылок,
а в
другой -- широкая лопата для уборки снега.
-- Здравствуйте, Марина Ивановна! -- почтительно
улыбаясь,
приветствовал я. Марина Ивановна подошла ко мне как
можно
ближе. Росточка она была небольшого, я возвышался над
нею
головы на полторы!
Как бы поглядывая мне в глаза исподволь и, как всегда,
--
осматриваясь по сторонам, она поведала мне новости.
-- Сергей Александрович! -- начала она и
сделала
таинственную паузу.
-- Да, -- сказал я. -- Что случилось?
-- Вы знаете, Лидия Ивановна вчера те доски, ну
вы
помните, что я прятала под лестницей, -- утащила домой!..
Пирамида