предстоит
убедиться чуть позже, когда вы проследуете по результатам
моего
совета.
-- Все, я готов слушать, -- сказал Золотов, но глянул
на
часы. -- А-а, -- отмахнулся он, -- хрен с ними, не
пойду
сегодня больше горланить, говорите... как вас?..
-- Меня зовут Гриша, -- подсказал я.
-- Ага, -- кивнул стихотворец, -- говорите, Гриша.
-- Так вот, постольку поскольку я неравнодушен к
вашему
творчеству, -- заговорил я и подумал: "Не слишком ли
деловито и
поучительски я изъясняюсь, может, стоит и попроще, а
то
заподозрит что-нибудь Золотов, не поверит, мало ли что ему
на
ум взбредет". -- Так вот, -- повторился я
после
непродолжительного раздумья, -- я ведь, Игорь, знаю,
отчего у
вас жизнь теперь наперекосяк пошла.
-- Так-так, -- оживился он и наклонился поближе ко мне,
--
умный вы человек, я чувствую.
-- Что Бог дал, то и мое, я всегда говорю -- лишнего
у
Бога не возьмешь, лишнее не потеряешь.
-- Классно сказано! -- изумился мой собеседник.
-- Ведь я не зря сегодня подошел к вам на улице,
когда я
прочел вашу подборку стихов в коллективном
поэтическом
сборнике...
-- "Счастливый сон", шесть стихотворений, --
вставил
Золотов, -- ну-ну, и что?
-- Я прочел эту подборку и сразу же все понял --
вам
специально сделано, чтобы вы были несчастны.
-- Вот гады! Это точно, -- засуетился Золотов, --
Вы
знаете, это точно! Сто процентов правды, а я думаю, что
же
такое, не пишется мне и невезуха с ножом к горлу каждый
день. А
как же они, сволочи, сделали?
-- Очень просто, вы помните свое стихотворение о
памяти
друга?
-- Третье, -- подсказал стихотворец, -- третье по счету
в
подборке.
-- Именно в этом стихотворении вам все и сделано.
-- Стоп, -- остановил меня Золотов, -- сейчас я
достану
сборник. -- Стихотворец кинулся к ближайшей книжной полке
и
вертуозно извлек оттуда небольшой целлофановый пакет, в
котором
аккуратно был завернут в газетку его поэтический сборник.
Он
снова уселся напротив меня на стул и заперелистывал
эту
книжицу. -- Вот, -- остановил он страницу, -- мой
титульный
лист, все шесть стихотворений здесь.
-- Но нам нужно третье, -- ненавязчиво подсказал я.
-- Да, третье, -- словно получивши установку,
подытожил
Золотов и аккуратно стал отлистывать первую страницу, --
раз,
два, три, -- вот оно, -- отсчитал он и драгоценно подал
сборник
мне в руки, -- только я вас прошу, страницу не загибайте,
--
озаботился он.
-- Да нет, что вы, я отношусь к поэзии с
прилежанием,
особенно к хорошей поэзии, -- и Золотов приготовился
растаять в
удовольствии, когда я вздохнул полной грудью, чтобы
прочесть
стихи:
Передам дыхание по кругу
Но жалко, что не все, и в том беда... --
продекламировал я
с выражением, Золотов блаженствовал.
-- В этих строках и зарыта собака, -- уверенно сказал
я.
Золотов скривился, словно ему прищемили палец.
-- Опечатка, -- оправдался он, -- редактор гад, верстки
не
дал вычитать, там по-другому:
Передаем дыхание по кругу,
Но жалко, что не все, и в том беда...
Пирамида