недогадливого
киномеханика, что продолжал важно стоять, оттопырив губы
и
веско приподняв свои тяжеловесные брови: он и в самом
деле
ничего не понимал!..
-- Тоже мне, герой! -- красноречиво фыркнула Екатерина
в
адрес Божива, когда мы с нею оказались на площади
кинотеатра.
-- Делать бы ему выговор, если бы не я его из
океана
вытащила!.. Впрочем.. -- поправилась она, -- откуда же ему
об
этом знать... Остап Моисеевич, и тот до сих пор
в
недоразумении: как же так -- художник утонул!.. Если они
меня
вычислят...
-- А контролер? -- поинтересовался я. -- Он
что,
действительно пропал?
-- Не думаю, чтобы эта дылда куда-нибудь
запропастилась,
наверняка выполняет какое-нибудь поручение Остапа
Моисеевича,
ведь мы же люди подневольные, -- с какой-то неожиданной
игривой
грустью произнесла Екатерина последние слова.
-- Так ли? -- улыбчиво спросил я.
-- О, Господи, конечно же не так, --
расхохоталась
Екатерина, -- ну разве я смогла бы пристроить твоего
толстячка,
если бы не сама собой была. Остап Моисеевич, конечно
же,
Магистр, шеф, так сказать, но повара-то мы.
-- Хорошо, что напомнила, Гришу-то покормить надо, я
ведь
его желудок не ощущаю.
-- Да ему, наверно, целое ведро надо, --
обозленно
отозвалась Екатерина, -- ты там быстрее свои дела
устраивай, а
то ведь он все сожрет.
-- Постараюсь, мне нужно пару ночей...
Когда мы вошли в квартиру Екатерины, мне показалось,
что я
оказался в театральном лесу -- жилище ведьмы, другими
словами я
бы не назвал это место, -- в прихожей ветвился
целый
ботанический сад: всевозможные лианы, карликовые
деревца и
яркий источник света, напоминающий солнце, и даже
крохотный
импровизированный родничок.
Жила Екатерина в старом доме, потолок высокий --
метров
пять или шесть, да и сама прихожая довольно просторная,
но
особенно мне бросился в глаза пол, видимо, он был выполнен
на
заказ: похоже, что линолеум весьма ловко подражал
земной
поверхности и был он покрыт искусственной травой.
Из прихожей, успел я заглянуть на кухню -- там все
было
по-современному, как и положено, и поэтому это меня
мало
привлекало.
Екатерина распахнула дверь в жилую комнату. В этой
комнате
скрыто работал кондиционер. Лесной воздух обуял
мое
воображение: здесь уже была настоящая земля на полу, а
точнее
-- слой земли, и поверх этой земли настоящая лесная
осыпь:
кое-где проглядывала самая настоящая травка, посредине
комнаты
стояли три креслообразных пенька, стены были абсолютно
черными,
но их чернота едва проглядывала сквозь заросли абсолютно
сухих
деревьев, деревьев, которые коряво и уродливо ветвились
повсюду
вдоль стен. Откуда шло освещение комнаты, я не понимал,
будто
невидимая лунность присутствовала здесь.
Что-то щелкнуло, и этот довольно просторный клочок
леса
(комната была метров двадцать пять, не меньше)
словно
расширился еще больше, видимо, Екатерина включила
магнитофонную
запись, потому что я оказался в ночной глубине
леса,
наполненной ужасающими звуками.
Неожиданно, когда мы с Екатериной уселись на пеньки
Пирамида