обезопасил бы меня от непредсказуемых последствий на
будущее.
Но Юра..
... заявиться к нему и попробовать объясниться на
предмет
того, чтобы спрятать Гришино тело в кинотеатре Лесного
поселка
хотя бы на ночь. Даже если бы и Гриша, то бишь я,
заговорил с
Боживым в стиле мышления Сергея Истины, в его узнаваемом
объеме
памяти бывших событий жизни, до летаргического сна, то Юра
вряд
ли бы воспринял это мое появление должным образом. А если
бы
Гриша позволил себе заговорить в нравоучительном тоне:
сделай
это, пойди туда -- Божив бы скорее насторожился, нежели стал
бы
без оглядки выполнять сказаное.
Нет...
С другом я должен был встретиться, используя
астральный
вариант общения, потому что в этом плане он уже
приблизился
более или менее к пониманию и восприятию естественному.
Конечно, я мог бы и не продолжать испльзование
тела
кооператора в моих сегодняшних делах Земли -- пусть себе
Гриша
делает побег от меня, а я произведу астральное
одержание
другого человека.
Но в том-то и дело, что для очередного
одержания
потребуется еще какое-то время, а я уже начинал
чувствовать:
неладное готовится, и надо, необходимо успеть
воплотить
задуманное в кратчайшие сроки -- опередить злоумышленное и
...
как-то определиться, хотя бы в незначительном, но
достижении
намеченного, придвинуться к состоянию Победителя.
И все-таки я пошел в кинотеатр.
Когда я оказался в малом фойе, мне навстречу со
второго
этажа по лестнице спускалась, с растрепанными
волосами,
контролерша. Она выглядела так, будто кого-то потеряла,
и,
когда увидела меня, лицо ее исказилось в огорчении, ибо я
был
не тот, кого она искала.
Чуть-чуть я не сорвался и не назвал ее по имени-
отчеству,
но сдержался, хотя "здравствуйте" все-таки вырвалось у меня.
Контролерша окинула меня отрешенным взглядом, как
обычно
смотрят на временно скользнувшего перед глазами
совершенно
безразличного прохожего.
Она открыла дверь, и тут же за нею скрылась в
большом
фойе. А я, теперь бегом, через ступеньку, Гриша, наверное,
мог
бы позавидовать своему телу, поднялся на второй этаж
кинотеатра
и оказался перед немного отворенной дверью библиотеки.
Из помещения библиотеки доносились говорливые
голоса,
женские голоса. И я не замедлил прислушаться к ним, но
одышка
Гришиного тела изрядно мешала мне. "Надо же, как он
разухабил
свое тело", -- подумал я. С напряжением я то и дело
сглатывал
клокочущее дыхание и все время старался обезголосить
его,
переводя на шепот.
-- Да что же она так волнуется? Подумаешь, дома
не
ночевал! Объявится, куда он денется!
-- Да ты пойми, Зойка, художник погиб, а вдруг и муж
ее
драгоценный туда же отправился?
-- Скажешь тоже.
-- А что?
-- Да ничего. Если бы что-то случилось, Остап
Моисеевич
уже бы дал знать.
-- Слушай, Зойка, а может, наш контролер... хи-хи...
--
подхихикнул голос, -- сегодня у дамы? А? Как ты думаешь?
-- А-а ха-ха-ха-ха... -- расхохотался в ответ
другой
голос, -- вечно ты... ха-ха... в своем репертуаре, Катька!
-- Послушай, Сатана... где я?
-- Помолчи, Гриша, ты мне мешаешь слушать.
Пирамида