перешептывались,
словно отдышались и могли насладиться спокойствием.
-- Еще, -- прозвучал один из голосов.
-- Хватит, я устала, -- ответил другой голос,
голос
Екатерины.
Теперь послышались шаги и неопределенное шуршание и
снова
шепот, но уже отдаленный, видимо, из прихожей.
Скрежетнула
металлическими язычками замков входная дверь, и опять, но
на
этот раз одиночные, шаги. Я пристально смотрел на
дверь
спальни, она открылась.
-- Так, надеюсь, ты меня уже заждался? --
сказала
Екатерина.
-- Он не вернется? -- несмотря на ее
развлекательное
настроение, я тут же обратился с вопросом к ведьме.
-- Вот что ты думаешь, то сразу же и происходит,
Сережа,
пришлось отдаваться на пеньке, -- расхохоталась
хозяйка
спальни.
-- Я спрашиваю, Остап Моисеевич не вернется? --
снова
повторил я вопрос. Хохот Екатерины остановился, губы
отпустили
улыбку.
-- Он уже насладился, я постаралась, --
как-то
снисходительно ответила Екатерина и тут же перешла на
деловой
тон, -- ладно, пойдем кормить твоего толстяка.
Мы прошли на кухню. Я усадил Гришино тело на
кухонный
стул.
-- А что он любит? -- спросила Екатерина.
-- Откуда я могу знать.
-- Ты что, его ни разу не кормил?
-- Нет.
-- С ума сошел, он же сдохнет.
-- Ничего, ему голодать полезно, водичкой я его
попаиваю.
-- Спроси у него, что ему приготовить.
-- Сейчас попробую.
-- А что, он с тобой не общается, что ли?
-- Почти нет. Мое сознание его сильно притеснило...
Гриша,
-- обратился я к хозяину тела, -- ты есть хочешь?
-- Да, -- послышался короткий ответ его чувств.
-- А что бы ты хотел?
-- Все.
-- Ну что там? -- поинтересовалась Екатерина,
поджидая
конец моего внутреннего диалога.
-- Все в порядке, все, что ты приготовишь, съест, --
будто
отчитался я перед Екатериной.
Екатерина разогрела суп, налила полную тарелку и
поставила
ее передо мной, а я подумал: "Как будет лучше, есть
самому,
либо уступить правую руку Грише? Нет, вначале попробую я сам
".
-- Запах чувствуешь? -- спросил я у
председателя
кооператива.
-- О-о-о, -- утомительно простонал Гриша, --
классно
пахнет.
Тогда я начал есть: абсолютно никакого вкуса я не
ощущал,
мне был безразличен процесс трапезы, все это выглядело
так,
словно я был сторонним наблюдателем, но Гриша волновался.
-- Послушай, Сатана, ты не мог бы глотать побыстрее?
А
мясо в тарелке есть?
-- Есть, приличный кусок.
-- Я очень люблю мясо вперемешку с супом.
-- Ну что я, в тарелку руками, что ли, полезу?
--
обозлился я, но все-таки уважил Гришу.
-- А-а! -- заорал Гриша. -- Ты мне обжег пальцы,
--
видимо, в этот момент хозяину тела каким-то образом
удалось
овладеть ощущениями кожи своего тела, ибо внутренности
Гриша
чувствовал сам. Кожу я взял на себя с самого начала,
чтобы
случайно не повредить земное тело председателя
кооператива,
увлекшись чем-нибудь своим, и даже не обратить на это
внимание,
потому что Гришино, как я понял, общение со мною возникало
по
Пирамида