Но
вскоре мне предстояло разочароваться в своем блаженстве,
ибо,
как я потом буду понимать, тишина, или затишье в жизни,
это
первый признак, что ты на неправильном пути! Это значит, что
ты
не мешаешь, что ты -- серенький, неопасный, тепленький! Что
ты
не зажигаешь спичек, не включаешь ночник души своей и
не
обнажаешь тем самым шевелящийся мрак чудовищных
теней!
Постольку поскольку я занимался литературой, у меня и
среда
общения вычерчивалась своеобразная. Однако в последние
полгода
я абсолютно перестал ходить на какие-либо литературные
скопища
нашего города. Только иногда меня навещал мой старый
приятель,
прозаик и поэт, -- Павел Мечетов. Ему нравились эти
занудливые,
графоманские объединения и он приносил оттуда вести
суетливой
простоты. Сегодня как раз был день одной из таких
наших
литературных аудиенций. Обычно мы встречались у меня
дома:
перетасовывали книги на моих книжных полках в поисках
ответов
на причудливые вопросы, возникающие у нас. В этот раз
мы
встретились у меня в кинотеатре: сидели, пили чай,
слушали
тихую музыку, спорили по обыкновению, размышляли,
обменивались
чтением своих литературных опытов...
-- Ты прав, конечно, Сергей, -- рассуждал Паша. --
Любовь,
как говорил Бэкон, лучше отстранять, отличать от главных
дел,
основных в жизни занятий. -- Паша всегда начинал с того,
что
соглашался со мной, а потом... -- Да, -- продолжал он,
--
любовь должна дополнять, а не доминировать!.. Но!..
Может ли любовь быть наполовину?.. Можно ли на
какое-то
расстояние отодвинуть свои чувства в сторону, а потом,
по
желанию, возвратить их обратно?.. Не кажется ли тебе,
что
чувства либо есть, либо их нет, а поскольку и любовь тоже
--
чувство, то, значит, она тоже: либо существует, либо
нет!
По-моему, невозможно любовь где-то оставлять, забывать
на
какое-то время или отбрасывать ее; как бы не пришлось
потом
потратить времени больше на ее поиски или возвращение,
нежели
выиграть свободы от нее на сотворение больших дел? А? Как
ты
думаешь?
-- Я полагаю, что ты прав, Паша, но прав --
однобоко,
искривленно как-то, -- сказал я.
-- Почему же? -- возразил Паша.
-- А вот почему: любовь -- это состояние, ты согласен?
--
спросил я, ибо памятовал о том, что в разговоре с
Мечетовым
всегда необходимо иметь представление о его платформе,
иначе
можно было уйти в такие дебри, что и не отыщешь друг друга.
-- Да, -- согласился Мечетов, -- любовь -- это
состояние,
но состояние, сформированное из чувств, из комплекса чувств!
-- Хорошо, -- сказал я, -- идем дальше... Зачем
же
смотреть на любовь так спектрально, я сказал бы --
не
по-литературному, Паша! Ведь, смотри: к чему же свою
любовь
привязывать, определять навек среду ее обитания!? Она
ведь и
так выродиться может, или привести к сумасшествию,
или
ограничить!..
Такая любовь -- горе и невзгоды! Пожалуй, при такой
любви
из постели-то не выберешься, и от ее губ не оторвешься,
молчать
будешь, и дальше ее груди -- ничего не увидишь! Мне
кажется,
Бэкон прав: надо научиться отодвигать любовь, а я уточнил
бы
по-своему! Любовь надо уметь переносить с объекта на объект.
Пирамида